"Смертный Иванов, к доктору!..."

“Если бы не громадная многолетняя очередь,
то я бы сам пришёл к себе на приём.”
Из частной беседы

Когда является Утопающий, минут пять стараюсь не смотреть на него, чтобы перекрыть судорогу сочувствия, иначе – вместе ко дну... Иногда за сутки вперед чувствую. Сигналы чудовищной пронзительности. Неуправляемое сопереживание, рассопленное сочувствие вредит точной конкретной работе высокого Сострадания. Не сочувствие нужно тонущему, а спасение. Если нет силы схватиться за спасательный круг, если захлебнулся уже – нужна сила, нужна решительная рука, все равно чья, лишь бы вовремя…

Много лет подряд вы приходите ко мне – и рассказываете о себе… О своей жизни, о скучном и о смешном; о кошмарах и чудесах, о таком, о чём никому… Открываете всё, что только может открыть один человек другому…

Я слушаю, я смотрю, я стараюсь понять… Потом кое-что записываю и отдаю вам.

Вы откликаетесь, вы даёте мне знать: то или не то, понял вас или нет. Заочно и очно, устно и письменно, вы преподаёте мне курс практического человековедения; именно через вас я узнаю о себе, узнаю себя…

Вы любите учиться, я тоже. Но мы не любим поучений – ни вы, ни я. Диалог – дело другое: это игра, это свобода. Ваша заслуга в том, что я придавил в себе мундирную психологию “специалиста”, с её кирпичавым кукареканьем, и писательскую надутость с её виньетками – вы научили меня говорить и думать более или менее по человечески.

Но я, конечно же, не всегда сговорчив; не всегда ясно слышу и вижу вас, иногда мы друг друга не понимаем...

Вы разные, самые-самые разные… Вы и дети, и старики, и бабы, говоря грубо, и мужики…

От беспомощных инвалидов, мечтающих выжить и сообразовать себя с общим и своим положением, либо даже и не мечтающих, – до могучих страдальцев здоровья, ищущих путь и смысл, либо не ищущих... А больше всего – так называемых обыкновенных. Я, знаете ли, на сегодняшний день – крупнейший в истории коллекционер обычных людей, я великий-великий-великий знаток заурядности во всей ее гениальности, и первый номер в моей коллекции – догадайтесь, кто?..

Эти строчки пишу в момент очередного острого столкновения с проблемой неспособного ближнего. В дом с криком “спасите” ворвалась душевнобольная девочка... Сказала несколько слов... “Я не знаю, как дальше жить... Я ничего не знаю...” Назвали свое имя - и впала в ступор. Ни ответов, ни вопросов, ничего. Мертвенная застылость. Не надо психиатрической квалификации, чтобы понять: и телосложение, и лицо, и выражение - все к одному, об одном...

...Около часа в некоем трансе возле нее колдовал. И вот постепенно лицо стало светлеть, разжалась, поговорили. Ушла - почти счастливая, Господи! - Это Ты!

Уже много лет не могу решить важного дурацкого вопроса о назывании-определении человека, приходящего ко мне на прием. Кто это, как его обозначить?..

Кому нравится слово "больной"? Боль – есть у всех, все бывают боль-ны, и боле-знь у всех – может быть, но именно вот поэтому человеку не хочется с болью соединять свое самосознание-самочувствие, с болезнью и болью склеиваться, отождествляться. И мне тоже не хочется никому ему это навязывать. Больной – далее инвалид?.. А далее?.. Так и смертным правильно любого назвать, – смертный Иванов, заходите к доктору!.. Но ведь это уже поэзия...

"Пациент", буквально – страдающий, терпящий. Звучит чуть здоровее «больного», но все равно имеет в виду встречную роль врача и тоже не всем по шерстке. "Я не пациент, доктор, я совершенно здоров, у меня только некоторые проблемы..."

Может быть, уважаемый, вы мой «клиент»? Может, вам заодно и ботинки почистить, и счетец открыть, и морду, извините, побрить, и одеколончиком?..Сердце изволите открывать, душу выкладывать? По прейскуранту, пожалуйста...

Один торгашонок, сбывающий жвачку, недавно доходчиво объяснил мне, что такое клиент: кормилец!

Прихожанин? – Не храм у меня.

Посетитель? – Если бы ресторан или публичный дом –тогда да.

Приходягя? Проблемник? Душераздевант? Загрузитель? Клюент? (это который на рекламу клюет) Приползень?..

Ну нету слова, и все. Сдаюсь.