из беседы с Николаем Цветновым

Говорят, кошка живёт девять жизней. А человек?..
Хочу представить вам человека, обманувшего время и раздвинувшего свой век до нескольких жизней.
Знакомьтесь: Николай Николаевич Цветнов, русский, человек, делающий честь нашему времени.
Живёт он в Осло, здесь родился, закончил школу и университет, в котором последнюю четверть века и преподавал. У него норвежское гражданство, и он успел много доброго сделать для этой страны.
– Как случилось, что Вы живёте здесь?
- Мои родители встретились в годы Гражданской войны во Владикавказе. Отец был капитаном Белой Армии. Успел немало повоевать против Красной Армии на юге России – c Деникиным, Врангелем, в казачьем войске за Ростов. Родители уплыли из Новороссийска в Турцию на одном из последних британских военных судов. Читали «Хождение по мукам»? А «Тихий Дон»?
Я смотрю в его серьёзные глаза и вспоминаю кадры из фильма «Бег» с паникой на пристани и трагический эпизод из другого – «Служили два товарища», когда верный конь плывёт за пароходом, а его отчаявшийся хозяин (арт. В. Высоцкий) пускает пулю в висок. Мы это страшное время представляем одинаково: по книгам и фильмам. Но он богаче семейными воспоминаниями.
– Ваш отец был кадровым военным?
– Он учился в Варшаве на инженера, но прошёл через кадетский корпус, когда рванулся было добровольцем на русско-германскую войну в 1914 году. Но Гражданская война всех сделала военными.
В Турции они с матерью страшно бедствовали. Что умел офицер? Пристроится поваром по объявлению, через неделю уволят, конечно, поскольку блюда знал как едок. Но чему-то научился, и в следующем ресторане есть шанс продержаться уже три недели...
Я опять вспоминаю «Бег» и отчаянную браваду генерала – героя арт. М.Ульянова.
– Родители перебрались в Чехословакию при первой возможности. Студентами политехникума в Праге они ставили любительские спектакли. А потом отец организовал театр «Арлекин» и с ним долго колесил по странам Европы и имел успех. Я мальчиком успел с труппой объехать 12 стран.
Мы рассматриваем ксерокопии с любовью составленного матерью – Клавдией Леонидовной альбома-буклета. Мать воспитывалась в Смольном институте. Она была опорой семьи, хранительницей традиций. Это она сберегла семейные родословные, гордясь предками. А в их числе – и грузинский князь Эссе Мачавели, и знатный род осетин Таучеловых, от которых она унаследовала гордую красоту, и сибиряки Семянниковы, где мужчины из поколения в поколения трудились главными инженерами на благо Отечества. Мать вдумчиво воспитывала сына, озаботясь и его образованием, и развитием его талантов.
А отец, человек всесторонне одарённый, мог осуществлять свои идеи, которые у него никогда не иссякали, в отличие от денег. Вот афиши гастрольных выступлений, фотографии балетных сцен в красивых костюмах и декорациях под асимметричным шатром занавеса: «Татары» (очень напоминает Половецкие пляски из «Князя Игоря»), «Гопак» (парубки «в присядку»), «Бояре» (А-а, кокошники и кафтаны), «Фокстрот» ...
– Боже мой! Да танцоры одеты, как в мещанской кадрили!
– Конечно! В том и изюминка! Отцу юмора было не занимать. В «Татарах», помнится, кинжалы были в зубах, а потом они втыкались вокруг тела «пленника». Отец вёл конферанс. Но были в программе и инструментальные номера, какой был балалаечник – Валериан Шумаков!.. Исполнялись песни, и оперные арии. Смотрите: Нино Фонтана –тенор, а вот и мама – меццо-сопрано К. Лавровская (псевдоним).
Николай Николаевич много и интересно рассказывает о театре и артистах, а я с грустью понимаю, что в рамки интервью этот роскошный материал не уместится.
– Театр выступал и на радио, делал грамзаписи, даже фильм, было, начали снимать. Но появление звукового кино всё перевернуло. Театр распался, и родители осели в Норвегии. Сейчас я живу в их квартире среди родных вещей.
Да, в этом доме есть та особенная атмосфера, что в России ещё изредка сохранилась в домах «бывших»: уцелевших дворян, старых интеллигентов. Та, что создаётся традициями и бережном вниманием к семейной истории. Далёкая от современного дизайна обстановка, много фотографий, гравюр, картин – все стены завешаны ими, масса редкостных вещиц и сувениров. Всё сочетается несколько эклектично.
– Здесь много подарков, – поясняет хозяин.
Очень хочется походить по дому, повертеть в руках все эти диковины. Расспросить о каждой. «Поездил!» – мелькает мысль. Хочется постоять у библиотеки, полистать книги. Но и хозяин, и его дом – континенты. По ним можно долго странствовать от одной достопримечательности к другой. Смиряю себя и начинаю расспрашивать хозяина. Вот здесь-то и выясняется его тайна – многожизненность.

ЖИЗНЬ ПЕРВАЯ – МЕДИЦИНА
Извлечения из анкеты Ротари – клуба, членом которого является Николай Цветнов:

1970 – защита докторской диссертации в Университете Гётеборга (Швеция), доцентура там же в клинике.
1973 – звание профессора; приглашение в Стокгольм в качестве доцента Каролинского Института и ассистента шефа нейрохирургического отделения ведущей Каролинской клиники Стокгольма.
В 70хгг. – Председатель комитета научных исследований в Европейской Ассоциации Нейрохирургии.
С 1980 – утверждён приказом короля Норвегии в пожизненном звании (сане) профессора экспериментальной нейрохирургии Норвежского Университета. С 1980 до недавнего ухода на пенсию – главный врач клиники нейрохирургии при Государственном госпитале Осло.
С 1981 – руководитель секции экспериментальной нейрохирургии в Институте хирургических исследований.
Член-корреспондент немецкой и шведской Ассоциаций нейрохирургов.
Автор более 120 научных публикаций. Оппонент 7 защит докторских диссертаций.

– Какие проблемы в нейрохирургии больше интересовали Вас как учёного и клинициста?
– Больше всего проблемы внутричерепного давления и давления в спинномозговой жидкости. Если оно превысит давление в артериях, кровоснабжение мозга затрудняется. Головной мозг без подпитки дольше 6 минут не проживёт... В экспериментах работали и над новым, изотопным методом измерения кровотока мозга с введением в кровь радиоактивного ксенона... Начал я эти работы ещё в Швеции, в Норвегии продолжил. Большинство моих публикаций связаны с моими исследованиями. В клинике я оперировал и артериальные аневризмы, и опухоли, и травматические осложнения. Что-то тоже описал.
– С кем из учёных нейрохирургов у Вас были рабочие контакты?
– Со многими. С профессором Б. Сиешё из Лунда, профессором Г.Г. Нурленом из Гётеборга (учеником Г.Оливекроне – основателя скандинавской нейрохирургии), с моими бывшими студентами, что в науке остались. Из них уже шестеро в профессора вышли: в Трондхеймском университете – Харальд Шрадер, немец, Ян Лёвгрен – в Гётеборге, Ладислав Штайнер – в Шарлоттсвиле (США), Бу Левандер, Джереми Гэнс, американец – тоже серьёзные учёные... А, ещё Хади Хабаш из Ирака. Он ко мне попал после Московского Университета им. П. Лумумбы. Он сейчас – нейрохирург в клинике в Пентагоне, в Штатах, несмотря на своё мусульманство и родство с Саддамом Хуссейном.
Из Союза я по работе общался с братьями Залом и Саулом Кахиани из Грузии; с проф. Арутюновым, который тогда работал в Киеве, а позже возглавлял Институт им. Н. Бурденко в Москве; с учёными из Дубны. Был здесь по научному обмену в 1991-м хирург А. Вайнштейн, член Государственной Думы. А потом я к нему в Новгород ездил, лекции там читал... Вообще, нейрохирургия сейчас развивается быстро. Электромагнитный резонанс и компьютерная томография продвинули диагностику и лечение.
– Как раз хотела Вас об этом спросить.
– Ларс Лексель в Лунде разработал метод, названный «Gamma-knife» («гамма-нож»). При лечении злокачественной опухоли мозга облучением луч-пучок может разрушить и здоровые околоопухолевые клетки. Гамма-найф использует разнонаправленные тонкие лучи, сфокусированные в месте опухоли. Это гораздо безопаснее. Свой метод разработали и в Дубне – на отделении радиомедицины в Институте ядерных исследований. Их прибор – протонный линеарный акселератор – тоже локализует эффект... Творческая атмосфера там на сьездах. Я в Дубне дважды читал доклады, в прошлом году был.
– Вы часто бываете в России?
– Бывал много раз. В родном моему отцу Тамбове мастер-класс для нейрохирургов проводил, например.
Задумывается, вспоминает:
– У дома, где отец жил, постоял. Он туда, чтобы с моей бабушкой, Софьей Ивановной перед эмиграцией проститься, через два фронта пробирался. Только свидание коротким вышло. Город был у красных, кто-то донёс. Еле успел скрыться: выскочил в окно и ускакал...
А в Москве у меня и родня есть. Кузены. Тётя моя по отцу – Зинаида Александровна Цветнова-Гайямова работала в комитете по присуждению Сталинских премий, позже была секретарём Д. Шостаковича, жила в доме Союза Композиторов на ул. Огарёва и знала многих людей российской культурной элиты.
– О, это уже из другой жизни!

ЖИЗНЬ ВТОРАЯ – МУЗЫКА
Да, другая жизнь – это жизнь музыканта: балалаечника-виртуоза и вполне неплохого пианиста.
– Зинаида Александровна меня со многими познакомила: Д. Шостаковичем, А. Хачатуряном, Р. Щедриным. Сотрудничал больше с «народниками», конечно: с преподавателями кафедры народных инструментов Института им. Гнесиных в Москве, например, с А. Цыганковым, П. Нечипоренко. Хорошие контакты у меня с устроителями исполнительского конкурса «Кубок Севера», что проводится в Череповце каждые три года. Е. Покатилов, директор Череповецкого училища искусств – дельный организатор. Энтузиаст.
Я там трижды в жюри заседал. В Череповце я познакомился с гитаристом и хорошим композитором Н. Кошкиным, с A. Горбачёвым, что в Государственном оркестре им Н. П. Осипова 20 лет на прима-балалайке играл. Руководитель оркестра – тёзка мой – Н.Н. Калинин замечательным музыкантом был...
Вы спрашивали, почему я выбрал именно балалайку. После триумфов оркестра В. Андреева балалайка была очень популярна. В Европе – благодаря эмигрантам. В. Погорелов, поселившийся в Германии, написал в 1918 году концерт-фантазию «Памяти Чайковского» для балалайки с симфоническим оркестром. Немало сделал для продвижения её как сольного инструмента виртуоз М. Игнатьев, гастролировавший и в Скандинавии. В 1929 году очень хороший концерт для балалайки был написан в России композитором С. Василенко. Балалайка «пробилась» в ряды традиционных, уважаемых инструментов-солистов. Помните у Пастернака? – «Люблю, балалайка, за храбрость, за смелость в неравном бою, за звуки, несущие радость, за русскую душу твою...»
Он показывает мне две балалайки работы мастера C. Налимова. Как скрипки А. Страдивари или И. Батова, они уникальны и доверяются выдающимся музыкантам в пожизненное пользование, переходя из одних искусных рук в другие.
– Конечно, балалайка сейчас в Норвегии звучит не часто. А ведь ещё в 1922 году эмигрантами был создан в Осло “Norsk balalaika orkester”. В 40-50-е годы он был куда популярнее. У его руководителя Николая Сергеевича Шумова-Арсеньева я научился играть, в этом оркестре играл в военные годы.
– Немцы-оккупанты не притесняли?
– Нет, никогда. Они в Норвегии очень осторожно себя вели.
– Когда Вы начали выступать как солист?
– Лет с 14-ти. И на сценических площадках, и на радио, позже – на телевидении. Как исполнитель я в Швеции сотрудничал с композитором Э. Губиным, эмигрантом из Эстонии. Одарённый композитор, жаль, что он мало известен в России. У него 13 симфоний, 2 оперы, балет есть... Мне концерт для балалайки написал. Я его, кстати, в России играл – с Г. Рождественским: в Москве, Петербурге. Я был там со Стокгольмским королевским симфоническим оркестром на гастролях.
– Уникальный случай…
– Три уникальных случая. Ещё по концерту мне написали шведы: М. Карьков и С. Э. Юхансон. Когда Г. Рождественский в Стокгольме с ответными гастролями был, то концерт Юхансона мы с Родионом Щедриным сыграли в камерной традиции: Щедрин – оркестровую партию на фортепиано, я – балалайки-соло. (Вообще-то, он тогда с Г. Рождественским его собственный – 3й фортепианный концерт играл). Все эти произведения – очень современны и сложны по языку и средствам выразительности. Атональность, додекафония... Очень необычно всё это для балалайки.
– Много ли Вы играли с симфоническим оркестром?
– Да более 70 раз играл. И с Норвежским Государственным оркестром, Датским Государственным и с другими. В 2005 году прошёл цикл из 5 концертных вечеров на юге Норвегии с русской музыкой. Там с дирижёром Терье Бойе-Хансоом я сыграл Вариации Н. Будашкина и Сюиту В. Трояновского.
На том рояле, что реже используется, целый город фотографий, многие с автографами. Композиторы, дирижёры, дипломаты... (Раз уж упомянула: роялей в доме – два, плюс – безззвучная клавиатура с наушниками для занятий ночью и восемь балалаек…). На снимках – люди, населяющие жизнь музыканта.
– А кто этот молодой красавец в военной форме?
– Это я 50 лет назад. Тогда я служил врачом в лётном дивизионе Бардофоса и как раз начал заниматься всерьёз стрельбой...

ЖИЗНЬ ТРЕТЬЯ – СПОРТ
Небольшой эмалевый красный крестик на лацкане парадного пиджака, похожий на мальтийский, при ближайшем рассмотрении, оказывается, состоит из наконечников четырёх стрел, сходящихся на мишени.
– Этот знак получает олимпийский чемпион по стрельбе или тот, кто шесть раз выигрывает общенациональные стрелковые соревнования. Я получил его после шестой победы.
Извлечение из анкеты Ротари-клуба: Хобби: спорт. Активный стрелок-пистолетчик (1954-1973), член Норвежского офицерского клуба пистолетчиков. 21 раз был победителем национальных состязаний (6 – индивидуально и 15 – в командном зачёте), поставил 4 национальных рекорда. Участник двух Олимпиад: в Риме (1960), в Токио (1964).
– В Токийской олимпиаде мы вместе с нынешним королём Харальдом Пятым участвовали. Он – как яхтсмен.
На парадной стене гостиной – грамоты, грамоты... сколько их! Ниже разместились медали на лентах и кубки. Целая коллекция! На этой же стене красуется большой портрет короля Норвегии.
– Мой друг написал. Собираюсь подарить его одному из офицерских клубов.
Николай Николаевич рассказывает о стрелковых состязаниях, их видах, категориях и значимости.
– Какой победой больше горжусь? Наверное, давней – 1959 года, когда на международных стрелковых соревнованиях военнослужащих норвежская команда стала чемпионом мира.
– А что это за военные соревнования? Никогда не слышала.
– Ну как же! Каждые 4 года их проводит Conseil International du Sport Militaire…
Рискуя выглядеть в его глазах чем-то вроде инвалида, я сознаюсь, что во французском «ни гу-гу».
Действительно, смотрит сострадающе. Лепечу что-то насчёт отсутствия традиции изучения языков в Союзе. И здесь мы попадаем в его следующую жизнь.

ЖИЗНЬ ЧЕТВЁРТАЯ – МНОГОЯЗЫЧНАЯ
– Да не сокрушайтесь, Вы ещё наверстаете, выучите. Да и не Вы одна. Вон Бритт (спутница жизни Н.Н., шведка) до сих пор русского не знает! Уж могла бы выучить хоть из уважения. Это она Полтаву помнит!.. Впрочем, сейчас можно и английским обойтись. И, конечно, нужен испанский, в мире много испаноговорящих.
Сам Николай Николаевич знает 10 языков, включая арабский. Языки – тоже его хобби. И это ещё один мир, круг людей и деятельности. У него много международных контактов именно на почве языкознания. Он и доклады свои по миру читает на очередном нужном.
– Откуда интерес к арабскому? В своё время Хади Хабаш организовал мне профессорский визит в Багдад. Месяц лекции читал в университете. Интересная страна, удивительный город. Гостеприимство по-восточному. В гостях у одного из родственников Саддама мне, было, предложили развлечение в стиле Вильгельма Телля, но я уклонился, конечно, отшутился... Тогда я и увлёкся арабским, красивый язык!
В Осло Цветнов возглавляет Норвежско-Испанский клуб, существующий с 1922 года. В нём более ста членов. Каждый следующий из 8 аккредитованных в Норвегии испаноязычных послов считает долгом стать в клубе если не членом, то гостем. И, разумеется, клуб имеет связи с заграничьем.

ЖИЗНЬ ПЯТАЯ – ЧЕЛОВЕКА СРЕДИ ЛЮДЕЙ
– В Дубне подружился с прелестным человеком, польским физиком Яником Ежи Альфредовичем. Такой ум! В Ватикане лекцию о первых миллисекундах творения читал, проводя параллели со Священным Писанием. И жена его тоже физиком была; их порой поэтому сравнивают с Пьером и Марией Кюри. Каждые два года к ним собираются учёные на «яникофренды»...
Цветнов ценит дружбу и сумел сохранить друзей – однокашников со школьных и университетских лет.
Он даёт фортепианный концерт соседям по дачному посёлку. Он способен в час собраться и поехать в Швецию, чтобы поиграть в память покойной жены его друга, которая любила слушать его игру при жизни. Он может отправиться в Барселону на симпозиум по проблемам СПИДа не как медик, а как музыкант, чтобы по просьбе устроителей открыть его фортепианным концертом, а закончить балалаечным (осень 2004). В Барселоне живёт его добрый знакомый – Фабиан Исамат, известный нейрохирург, тоже бывший в своё время председателем Европейской Ассоциации Нейрохирургических Обществ.
– У него теперь клуб прямо рядом с оперным театром. Публика в антрактах заходит. А в доме – большая коллекция современной живописи. Жена у него – художник. И сам он пишет картины…
– Вы любите живопись?
– Люблю, хотя мало в ней разбираюсь. Литературу люблю. Русская литература мне дорога. Пушкина где ни открой – никогда не встретишь пошлости. Хорошо, что в России любят поэзию. На Западе – куда меньше. Мне один американец-издатель так и сказал: «Присылайте, что хотите. Кроме стихов».
– Переводить стихи не пробовали?
– Поэзию трудно переводить, надо сохранить и замысел, и стиль. Пробовал разве что эпиграммы, я люблю иронию в поэзии.
Добавим: вставляет эпиграммы в речь очень эффектно, как и прелестные бонмо. Собеседник он очаровательный. Говоря, увлекается, но спохватившись, может извиниться за свой «профессориаз».
Из своей бездонной памяти полиглота он извлекает всё новые и новые имена и события, происшествия, интересные ситуации, цитаты. В оценках людей – тактичен, избегает осуждения. К себе строже. Его жизненный девиз в свободном переводе с латыни звучит:
«Кто может честь твою отнять? Никто. Но бойся потерять!»
– Как бы Вы описали свой характер?
– Ужасный, невозможный. Я вспыльчив. Правда, отхожу быстро. У нас в роду издавна по мужской линии трудные характеры. Но вот мой отец был мягче. И сын мой в деда пошёл, у него характер покладистый.
Сын Николая Николаевича – Михаил Цветнов-Сёдерхольм – инженер, живёт в Гётеборге. Милые личики внуков Александры и Христофора-Николая улыбаются деду с фотографий на рояле.
На мой вопрос о судьбах России Николай Николаевич ответил:
– Кто-то сказал мне: Россия – из золота, но запачкана. Смыть бы грязь – и заблещет! Только придёт ли такая власть в России, чтобы захотела и сумела это сделать?..

Этот очерк был написан и опубликован несколько лет назад в России, Англии, Норвегии.
Недавно – в мае 2009 года Николаю Николаевичу исполнилось 80 лет. И он всё ещё концертирует! Пожелаем ему здоровья и творческих удач!