Не знаю, может ли человека волновать в жизни что-то больше, чем любовь. С самого рождения он нуждается в ней, как в материнском молоке. Впрочем, нет, в любви он нуждается еще раньше. «Акт любви, Микеланджело, акт любви - вот что порождает все сущее на земле», - так говорил учитель будущему скульптору. Думаю, эти слова справедливы не только в отношении творчества. Благодаря этому акту, каждый из нас появился на свет. И здесь я не имею в виду соитие. Далеко не всегда, к сожалению, оно является выражением любви. Некоторые рождаются не «благодаря», а «вопреки» сложившимся обстоятельствам. И все же наше появление на свет нельзя рассматривать иначе, чем результат поистине любовного акта. Только к нему по большей мере имеет отношение не человек, а Бог – Творец жизни и Источник любви.
Как и «счастье», слово «любовь» употребляется только в единственном числе. Неделимая, целостная, всеобъемлющая, хотя и имеет многие стороны и проявляется в разных ипостасях. Невозможно представить себе здоровую личность без созидательного участия любви в ее становлении. Родительская любовь как колыбель, в которой мы познаем сладость ее бескорыстности и отдачи, находим свою безопасность. Это место, с которого мы начинаем смотреть на мир и искать в нем свою причастность. Мы вбираем в себя все, что только способны, читаем в прикосновениях то, как к нам относятся, учимся угадывать несказанное в едва уловимых жестах, чтобы позже преобразованные этим познанием подарить другому всю широту своих чувств и богатство внутренней жизни. Однако и те, кто воспитывался в холодной эмоциональной атмосфере, порой вырастали людьми с большим и добрым сердцем. Это как ничто иное доказывает неземное происхождение столь глубокого чувства и удивительной способности, позволяющей познавать человека и видеть в нем то, что сокрыто от глаз других.
Вместе с кровью и плотью мы получаем также желание созидать и творить, рождать и отдавать. «Не хорошо быть человеку одному», - так сказал Господь вскоре после сотворения его. Вместе с дыханием жизни мы восприняли и потребность к слиянию, полному соединению с другим, соответствующим тебе человеком. Эту близость и благословил Бог, венчая единственно ее созиданием и рождением новой жизни.
Никто и никогда не сможет объяснить, как появляется трепетное биение сердца при встрече с тем, кого, возможно, раньше не замечал. Откуда приходят необыкновенные побуждения, толкающие людей на подвиги и делающие робких – смелыми, скупых – благотворительными, некрасивых – прекрасными. Почему сокровенные желания так глубоки, что невозможно усмотреть дна, и высоки, что уходят в самое Небо? Как рождается любовь? Где ее начало? «Есть ли на земле Тот Единственный, с кем можно разделить свои мысли, чувства, все средоточие себя?» - вот тихий голос в сердце, жажда ее повстречать. И даже когда встреча с подобным тебе не происходит, человек выливает себя в строчках книг, записывает кистью на холсте; признается, раскрывается, дарит. Оставаясь частью бытия, сливается в любовном акте творения.

***

В одной из газет я встретила необычную статью о супружеской паре. Потрясло то, что в описанных отношениях открывалась полнота искренних и взаимных чувств. Мне очень захотелось познакомиться с этими людьми. Однако редакция газеты, в которой была напечатана статья, на мою просьбу сообщить их координаты, не ответила. Я знала лишь город, где жила эта пара, их имена и девичью фамилию жены – немногое. К тому времени во мне появилось желание собирать подобные примеры в книгу и рассказать о любви, которая в самых трудных обстоятельствах, среди испытаний, несмотря на болезнь и многое другое, осталась в сердцах двоих, сделав их счастливыми.
Предав все в руки Божьи, я оставила попытки разыскать эту пару. Прошло несколько месяцев, и на одном из сайтов в Интернете я решила принять участие в форуме, тема которого касалась любви. На мое высказывание обратил внимание один из его участников и предложил переписку. Ответив на его предложение (этот человек показался мне очень интересным), я попросила его рассказать немного о себе, чтобы иметь представление с кем я общаюсь. В следующем письме он представился. И каково же было мое удивление – это был тот самый человек, муж супружеской четы, с которой я так хотела познакомиться! Кто знает, что такое Интернет с его множеством сайтов и форумов, поймет мое удивление и восторг.
Евгений Байн и Наталия Искакова радушно согласились, когда я попросила их рассказать историю своей любви. Мое желание написать книгу Женя встретил словами: «Такая книга необходима, чтобы все знали, что для настоящей любви не существует никаких преград!». Постепенно передо мной открывалась жизнь этих двоих удивительных людей. Признаюсь, я задавала им самые прямые вопросы и прежде, чем получить ответ, представляла, каким бы он мог быть в идеальном варианте. Однако он превосходил эти ожидания! Вот уж действительно жизнь и реальные судьбы гораздо богаче, красивее и ярче самых необыкновенных книг, романов!

***

Итак, знакомьтесь.
Евгению было пятнадцать, а Наталии четырнадцать лет, когда они познакомились. В те годы письмо Наташи опубликовали в одном из популярных молодежных журналов. Могла ли она знать, что строчки ее стихотворения и поиск друзей, отразившийся в словах: «Я больна и очень одинока», найдут такой широкий отклик. Ей приходили письма пачками со всех уголков бывшего Союза. Среди них было письмо и от Жени…
«Душа стремится к душе живой» - писал поэт Э. Асадов. А Федор Михайлович Достоевский в письме к брату выразил это же стремление другими словами: «А знаешь, брат, почему мучается душа человеческая? Я много думал об этом - потому что одиноко ей, потому что нет ей родной души для встречи». Из сотен, тысяч писем у Наташи завязалась тесная переписка с этим молодым человеком, точнее, юношей, который в ответ на статью в журнале прислал ей волну нежных теплых строк. Хотелось писать о самом сокровенном, личном, в надежде встретить понимание. Так прошли семь лет. Сначала это было просто дружеское общение, почему-то каждый видел в другом родного, близкого человека, потом они поняли, что не могут друг без друга. За годы переписки Евгений отслужил в армии, а Наталия окончила школу и… многое перенесла в больницах.
Родилась Наташа без каких-либо патологий и была в семье первым и единственным ребенком. Ее родители работали в научно-исследовательском институте, по профессии – инженеры-конструкторы. Радость по поводу рождения дочери и безоблачное время длились недолго. В три месяца ее вместе с мамой положили в больницу. После чего последовала череда обследований, волнений и, наконец, вынесенный, как приговор, диагноз – детский церебральный паралич. А вместе с ним обреченность на постоянные взгляды прохожих, непонимание, отчужденность в обществе и одиночество. Самый близкий человек не смог смириться и принять ее такой, какая она есть – отец ушел к другой семье. Позже у Наташи появился отчим, который заменил ей отца. Вера Николаевна, мама Наташи, после развода с мужем, была вынуждена пойти работать. С девочкой осталась бабушка. Этому человеку Наталия бесконечно благодарна. От нее она словно впитала жизненную стойкость и способность надеяться несмотря ни на что. Мудрая, добрая, щедрая – как и полагается бабушке. Перенесенные годы войны, блокады сделали ее более выносливой, но не черствой. Страдания не всегда делают человека лучше, иногда они ожесточают. Но с бабушкой Наташи так не случилось. Хотя горя на ее долю выпало немало. В годы войны потеряла мужа и сына, а ее маленькая дочь – Наташина мама – в шесть лет стала полностью седой. Работала она в институте онкологии, в буфете, а еще раньше – няней. Всегда среди людей. Всегда перед глазами людская боль и страдания. По словам Наташи, она никогда не повышала голоса, не вступала в споры. Да и может ли тот, кто познал ценность человеческой жизни, омрачать ее ненужными склоками и ссорами?
Наталия вспоминает с особой нежностью летние поездки с бабушкой к ее родным сестрам, в село под Питером. «Я - коренная петербурженка. Бабушкины (с маминой стороны) родители имели свой хутор под Питербургом и считались середняками – в революцию их, как и многих людей, раскулачивали. А вот мой дед, мамин отец, был родом из Беларуси и старше моей бабушки на тридцать лет. Первая его семья жила в Москве. Во время блокады его сын – бабушкин ровесник – привозил продукты для моей бабушки и ее детей, однако в блокаду и мой дед, и мамин младший братик все же умерли с голоду». (Здесь и далее слова Наталии Искаковой и Евгения Байн выделены курсивом).
Словно не только память о своих близких, но и богатство этих судеб вобрала, впитала в себя Наталия. Есть чему поучиться, есть что передать следующему поколению.
Не имея друзей среди сверстников, Наташа находила радость общения, оставаясь наедине с природой. Наслаждение ее красотой лишь обостряло в и без того чуткой душе восприятие окружающей гармонии. Ее потребность в близости и дружбе, а также вкус рано познанной горечи и печали отражался в письмах к Евгению. Она доверяла ему и не сомневалась, что он поймет. В них изливала Наталия и свою боль.
В свои ранние годы она перенесла массу операций. Одной из них была операция в институте ортопедии, которую сделали после того, как заметили, что при ходьбе у Наташи тянет левую ногу – она была немного короче правой. Наложили гипс и выписали домой. Гипс должны были снять через три недели, а сняли его только через тринадцать недель! В десять лет Наталия весила одиннадцать килограмм. Позже выяснилось, что у нее врожденный вывих бедра. И снова нескончаемые обследования, операции, врачебные ошибки…
В этом же институте решили прикрепить к бедру лавсановую ленту, протянуть ее сквозь мышцы спины и закрепить на лопатке. Эта лента должна была оттягивать бедро на себя и облегчать движения. Максимум через три года ленту нужно было удалить. Однако про нее забыли. Наташа росла, а лента нет. Сидеть девочка уже практически не могла, выгибалась и задыхалась. В результате этого ее тело скрутило еще больше, что привело к необратимым последствиям. Про ленту вспомнили, когда Наталии было шестнадцать лет. Полностью удалить ее уже не смогли. Достали какие-то кусочки, остальное – посекли и надрезали. С тех пор координация движений и речь стали хуже.

***

Каждый человек воспринимает мир особо, в этом и проявляется отличие индивидуальности, дополняется знание о человеке и вселенной. Мир был бы неполным без этого знания, которое открывается в книгах, выражается в живописи, потрясает признаниями в теплой беседе, а иногда воспринимается и передается без слов и знаков, каким-то труднообъяснимым способом прикосновения душ. При этом некоторые думают, что у людей с ограниченными возможностями восприятие мира и себя в нем совсем иное. Попытка рассуждать обо всех столь же смешна и бесполезна, как, например, вывод – все блондинки глупые. Со стороны кому-то может показаться, что человек, рожденный без зрения, без возможности передвигаться, как бы привыкает к этому и принимает свою ограниченность как естественную. Думаю, что можно смириться с ежедневной необходимостью в посторонней помощи, но это вовсе не значит, что такое положение становиться привычным, что притупляются природный стыд (через которой часто, в силу обстоятельств, приходится переступать), смущение и атрофируется желание самостоятельности, независимости. Постоянное вынужденное ограничение потребностей не притупляет их, а обостряет, также как и некоторые способности. Многие, кто в силу неподвижности вынужден много наблюдать, отличаются проницательностью. Такую особенность можно выделить, хотя и она присуща далеко не всем. Не будет новым, если я скажу, что слепой человек научается «видеть» в едва уловимых шорохах, дыхании всю гамму чувств, которую мы познаем во взгляде и жестах. А лишенный слуха «слышит» (и не менее остро!) глазами, пальцами...
К сожалению, иногда здоровые люди (приходится употребить это слово, хотя его понятие весьма относительно) чувствуют себя несколько смущенными с теми, кто в коляске или без зрения, кто имеет какое-либо серьезное заболевание. А эти, в свою очередь, не умеют и не знают, как донести до окружающих свои мысли и чувства. Нужно иметь взаимное желание понять друг друга и немалый такт в общении, чтобы исчезла неловкость и ощущение разности. И насколько же больше нужно чуткости, чтобы познать и разделить ожидания и волнения в душе девушки, которая волей судьбы оказалась в инвалидном кресле, но осталась девушкой, которая, вопреки всему, хочет нравиться, которая способна любить и стать любимой. Необходимо немалое мужество, чтобы и ей самой поверить в искренность проявляемых к ней чувств. Помните, как в сказке «Рапунцель»? «В ней рассказывается о девушке, которая оказалась заключенной в башне замка вместе со старой колдуньей. Героиня сказки - настоящая красавица, но колдунья постоянно убеждает ее в том, что она безобразна. Хитрая колдунья делает это для того, чтобы удержать девушку в башне, рядом с собой. Освобождение Рапунцель наступает в тот день, когда она осмеливается выглянуть из окна башни. Внизу она видит своего Прекрасного Принца. Она опускает за окно свои прекрасные золотые волосы, которые достигают земли, а принц свивает из них лестницу и, поднявшись в башню, освобождает Рапунцель. Тюрьмой Рапунцель была вовсе не башня, а страх перед собственным безобразием, о котором так часто и так успешно твердила ей старая колдунья. Когда же Рапунцель видит свое отражение в глазах своего возлюбленного и понимает, что она прекрасна, она наконец освобождается от тирании своего воображаемого безобразия».
Не обязательно иметь рядом такую колдунью, которая будет убеждать тебя в безобразии – есть больницы, доктора, окружающие, которые несут с собой эту весть: у тебя ничего не получится, у тебя нет будущего; посмотри на вещи реально – кто тебя полюбит? А если бы и полюбил, ты никогда не сможешь стать женой и матерью. Что ты можешь дать взамен?
Конечно, и в подобной ситуации нельзя утверждать, что каждая девушка будет ощущать себя именно так. Но для кого-то потребность в любви и осознание своего недостоинства, обусловленного физическим состоянием, перерастает в глубокий внутренний конфликт.

***

После семилетней переписки Наташа и Женя впервые встретились. «До этого я видел Наташу на фотографиях. На них меня привлекали ее глаза. Не знаю, кто из нас волновался больше - я или Наташа. При первой встрече с кем-либо всегда волнуешься, а когда Наташа волнуется, ее, бедную, еще сильнее крутить начинает. Тогда и говорит она хуже. Насколько я помню, у меня был легкий шок именно оттого, что ее так водит из стороны в сторону (гиперкинез – дополн. автора). Однако через пару дней я уже звонил Наташе и просил разрешения прийти снова. Увидевшись во второй раз, мы оба были более спокойны, волновались меньше. Мы уже могли держать друг друга за руки. Наши сердца, побыв чуть-чуть рядом, поняли, что нужны друг другу. Мне иногда кажется, что Господь смотрел на нас в те мгновения. «Надо слушать своё сердце. Самое главное глазами не увидишь» - Так ведь говорил Экзюпери?».

***

Наши мотивы и стремления определяют и движение мыслей, это естественно. Нельзя ожидать от человека, которого отталкивает даже вид чужой болезни то, что он хоть отчасти сможет понять переживания страдающего и тем более разделить их. Мне рассказывали такую историю. Молодой человек был женат на женщине, старше его и к тому же практически неподвижной. Когда однажды он усаживал ее в такси, шофер сказал: «Дай я задушу эту уродину и ты будешь свободен!» Не знаю, стоит ли мне добавить, что в итоге этот молодой человек едва не задушил шофера. Наверное, этим двум мужчинам понять друг друга практически невозможно. Слишком разное у них отношение к жизни, женщине, любви…
Многие годы в нашей стране воспитывался культ здорового и счастливого человека. О том, что инвалидов нет, говорят ступеньки любого здания, неприспособленный транспорт, многие социальные условия в общем. Мы не привыкли к тому, чтобы в школах учились дети с ограниченными возможностями или чтобы шеф на работе был в коляске. Для них словно предназначалась одна участь: тихо жить, сколько отмерено, и не нарушать своим присутствием иллюзии людского благополучия. Еще Стефан Цвейг писал: «Есть два рода сострадания. Одно - малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание - истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их».
Только сильные личности способны на сильные чувства. Такие люди готовы не только выражать их, но и не смутиться от непонимания окружающих, не остановиться перед возникшими трудностями. В характере Евгения проявилась не только удивительная доброта, но и действительно мужская твердость, когда пришлось «отвоевывать» свое право женится на Наталии.
Против были почти все. Наташа с родителями тогда снимали дачу в Солнечном. Это курортный посёлок под Питером. Там замечательно – Финский залив, сосны, песок. Очаровательное место! Они пригласили меня провести отпуск с ними. Это был май 1991 года. Мы с Наташей гуляли по лесным дорожкам, прохожие дарили ей цветы. Перед моим отъездом мы сказали, что хотим пожениться. Я не помню, чтобы мы с Наташенькой обсуждали этот вопрос. Для нас это было само собой разумеющимся. Начались вопросы: «Где вы жить будете? Зачем вам вообще это надо? Может, прекратить вашу переписку?» Был крик и скандал. Я сказал: «Ах так! Тогда я увезу Наташу в Казань». С тем и уехал. Мои родители, узнав о нашем решении, особой радости тоже не проявили. Вопросы были примерно такими же. Но мы с Наташей держались твердо. Мои родители, в конце концов, смирились. Мама только просила, чтобы сначала моя младшая сестра Юля вышла замуж.
Наташины родители продолжали давить на любимую дочь, выдвигая следующий аргумент: «Ему нужна прописка». У нее в то время была жуткая депрессия, и я за неё очень боялся. Думал, что мои письма просто не будут ей отдавать. Слава Богу, этого не произошло.
А друзья мои были на нашей стороне, за что я им очень благодарен. Они приезжали пару раз со мной в Питер. Только один, увидев нас с Наташей, был против. А другой позже об этом вот что рассказал (он служил тогда в армии): «Прислал мне нервное письмо, мол, Женька такое задумал... Надо его остановить! Я сел тут же писать тебе письмо, пишу и думаю – а что я к Жене лезу? У него свои голова и сердце».
Я тогда занимался в драмкружке, который вела замечательнейшая женщина Панькина Любовь Михайловна. Мы до сих пор дружим. Она, узнав о нашем с Наташей решении, была в шоке. Кричала и уговаривала меня не делать этого. А ребята меня защищали: «Вот вы, Люба, их не видели, а мы видели. Они здорово смотрятся вместе, и они нужны друг другу». Такие у меня друзья! На следующий день Люба позвонила мне и попросила прощения. Я, говорит, тебя очень люблю, но не понимаю.
Так реагировали наши близкие и друзья. Кстати, моя сестренка никогда не упрекала меня в моём выборе.

***

Евгений вырос в Казани. Родители работали на авиационном предприятии: отец слесарем, мама инженером. О своем детстве он ничего примечательного не помнит: «Что касается моих первых пятнадцати лет жизни… Они самые обыкновенные. По рассказам моей мамы, я не мог пройти мимо кошки, не погладив ее. Кто-то из соседок однажды сказал ей: «У вас будет очень добрый мальчик». Во дворе играл в основном с девочками. Кем хотел стать в детстве – не помню. Кажется, археологом. Основным интересом были книги. Читать мог целыми днями (сейчас тоже). Это в родителей. У нас очень читающая семья. Еще я помню, как мы с мамой и сестренкой в школьные каникулы обязательно ходили в театр. Видимо, это подтолкнуло меня к театральной студии».
Семья, театр, книги, – какую роль они сыграли в формировании характера Евгения? В последнее время немало рассуждают о том, что настоящих мужчин уже практически не осталось. Да и кто это вообще – настоящий мужчина? Когда мальчик любит сидеть на руках у матери или плачет от боли, его называют «маменькиным сыночком», подавляя всякую чувствительность и вызывая чувство стыда за ее проявление. А когда этот ребенок становится взрослым и вдруг обнаруживает свою неспособность к проявлению нежности, отзывчивости, он становится «чурбаном». От детей требуют полного послушания и отказа от своих желаний в угоду этому подчинению, а позже взрослого винят за боязнь принимать решения и нести за них ответственность. Все как-то двоится и искажается. Разве сила – это способность подчинять? А слезы – слабость? Неужели и в наше просвещенное время, мы будем оставаться с такими невежественными понятиями?

***

Любовь - дар, который предлагается избраннику, и в его праве принять или отвергнуть. Настойчивостью любовь проверяется, но навязчивость – совсем другое. Любовь нельзя навязать. В таком положении, когда есть видимое неравенство физических сил, существует возможность подмены подлинного чувства любви другим. Брак – это союз двух свободных людей, которые соединяют свои жизни, судьбы со всем их различием, ради счастья друг друга. Здесь нет большего или меньшего, есть лишь разное призвание, место. Здоровую семью невозможно построить, если один будет чувствовать себя героем, а другой – жертвой или должником. К сожалению, иногда предложение выйти замуж от здорового мужчины, сделанное больной девушке, становится для него как бы средством к самоуважению, самоутверждению. Но доказывать свое благородство – неблагородно. Отравить отношения бестактностью или чувством собственного превосходства нетрудно, труднее помочь другому раскрыться, выразить себя во всей полноте – ведь в этом и есть задача любящего.
Поверить в любовь и принять ее – такой же подвиг, как и ее проявление со стороны другого человека. Должно произойти слияние веры двоих, чтобы родилось чудо супружества. Чудо, которое не растает от реальности бытовых проблем и обычных будничных забот.
Когда мы готовились к женитьбе, то особо не думали над вопросом «как?». Как мы будем со всем справляться. Главное было пожениться, а там с Божьей помощью… Меня, конечно же, предупреждали, что и мыть жену придется, и, в туалет водить. Спасибо Наташеньке, она терпеливо мне объясняла, как и что мне нужно делать. Иногда я Наташу кормлю, укладываю спать и вожу гулять. Наверное, я – её ноги и руки. По-моему, надо стараться поменьше плакать над этими проблемами, а вместе с любящим тебя сердцем решать их. Я не устану повторять – главное, ничего не бояться!

***

Против брака Евгения и Наталии были многие, а главное, против были их родители. Семилетняя переписка, а потом поездки в Питер, конечно, говорили родителям Жени о многом, они знали, что он любит Наташу и позже смирились с решением сына о браке. А вот мама Наталии с этим решением никак не хотела мириться, и даже пригласила священника из православной церкви, чтобы он отговорил их от намеренья пожениться. После того, как отец Николай поговорил с Евгением, подчеркнув, что он говорил с Женей как мужчина с мужчиной, он объявил, что будет венчать их, потому что они осознанно делают этот шаг и любят друг друга. После такого поворота событий смягчилась и Вера Николаевна.
Свадьба была радостным событием: белое платье, цветы, друзья, все несло на себе отпечаток праздника и торжества любящих сердец.
Однажды Женя сказал: «Мои друзья, которые видели нас вдвоем, говорили, что физически ощущали, как мы тянемся друг к другу». Каждый человек стремиться к единению с другим, к самоотдаче, в которых он избавляется от чувства одиночества и раскрывается как личность на глубинном уровне, а также познает полноту самого бытия и некое таинство жизни. Стремление к близости ищет своего выражения, и ощущение счастья так велико, когда встречается тот единственный, родной, с кем подобная близость становится возможной. При этом ответственность за свои поступки, которые влияют на жизнь любимого человека, перестает быть бременем, она так же естественна, как и радость от взаимной привязанности. В любви человек как бы утрачивает свою самость (в действительности он только в ней ее и обретает), разделяя участь того, кого полюбил.
Началась желанная, хоть и непростая, с ее буднями и заботами, супружеская жизнь. После свадьбы Евгений остался жить в семье Наталии. Работает на заводе. О том, как проходят дни, Евгений рассказывает: «Утром я целую жену и иду на работу. Я почти целый день на работе, а оставлять Нату одну очень страшно. Я бы весь извелся. Слава Богу, что Наташины родители сменили гнев на милость и пошли нам навстречу. Прихожу домой вечером. Наташенька просыпается не рано, может полежать еще с книгой. Потом мама ее поднимает и кормит завтраком. Затем Наташа садится к компьютеру. А когда маме надо куда-то выйти по делам, Наташа лежит до моего прихода. Лежа ей легче самой с собой управляться. Иногда, особенно летом, мы любим с ней погулять вечером. Недалеко от нас лес и какая-то речушка, там мы и гуляем».

***

Через пять лет, Наташе удалось забеременеть. Рождение ребенка было еще одним чудом, в которое верили только двое – Евгений и Наталия. Теперь за право стать родителями приходилось бороться с врачами.
Хорошо нас встречала только мой лечащий врач. Остальные были настроены враждебно и смотрели на нас как на ненормальных. В первые месяцы мы жутко боялись выкидыша. Когда в первый раз пришли на УЗИ, к нашей койке слетелась буквально почти вся поликлиника. Женя всё старался встать так, чтобы хоть немного прикрыть меня от этих любопытных взглядов и перешёптываний. Сама беременность протекала на удивление легко, если бы не изматывающий кашель, который очень надоедал, особенно же по ночам. Мне советовали больше двигаться, например, переворачиваться с боку на бок, чтобы не было застоев. Рекомендовали пить отхаркивающие лекарственные настои, ведь таблетки пить было нельзя. Наблюдаться на УЗИ мы ходили почти каждые два месяца. Каждый раз, идя туда, я очень волновалась: всё ли в порядке с ребёнком? И всякий раз после этих осмотров у меня словно сваливалась гора с плеч. В районном роддоме перепутали мои анализы и приписали другую группу крови, да ещё и с отрицательным резусом. Вследствие этого пришлось пересдавать кровь в центральном городском пункте переливания крови. А, чтобы не брать на себя ответственность за роды, наш роддом постарался «спихнуть» такую «ненормальную» пациентку в центральный роддом имени профессора Снегирёва, где рожают женщины с какими-либо отклонениями. Вот там отношение было просто великолепным. Нам с мамой выделили отдельную палату – мама была со мной круглые сутки. Женю беспрепятственно пропускали каждый вечер – его (да и вообще нас) знали в лицо. Случай похожий у них уже был и до меня, но он всё-таки был легче, как говорили. Не могу ничего плохого сказать об этих врачах, без них я бы просто не выжила после кесарева сечения. Во время операции приходили врачи из института хирургии мозга имени профессора Поленова. После операции у меня, видимо, наступил шок и мой организм вообще перестал функционировать. Если бы в течение суток я не пришла в себя, то было бы уже поздно. Многое было сделано и выстрадано за это время и мной, и врачами, пока они помогали мне. Дня четыре после операции я была практически постоянно как в тумане. Мне и дочку поспешили принести, чтобы я хоть увидела её, если со мной что случиться... К счастью, через время мне стало лучше и я начала приходить в себя. Однако Анюта успела привыкнуть к бутылочке за эти дни и от грудного молока отказалась. А потом, помню, все – и врачи, и знакомые – меня называли героиней. Но какая там героиня…

***

Так на свет появилась Анечка. Назвали ее в честь Анны Герман – любимой певицы Наталии. Материнство и отцовство как ничто лучшее отражает зрелость и некоторую завершенность супружеских отношений. Стать матерью и отцом – это естественное желание человека, которому есть что передать, который готов заботиться и чувствует потребность в том, чтобы любить и учить любви другого. Это счастье выпало на долю Евгения и Наталии. Они упорно шли к нему и достигли его, как вознаграждения за то, что были выше холодного прагматизма, выше уговоров и неприятия врачей и окружающих, выше собственных страхов и отравляющего жизнь неверия. Видимо и впрямь никакое сильное и доброе желание сердца не может быть сокрыто от глаз Всемогущего, во власти Которого его исполнение. Аня – желанный ребенок и плод взаимной любви и веры.
Женина мама приехала помогать ухаживать за ребенком в первые месяцы. Потом справляться приходилось самим. Женя рассказывал, что по ночам укачивал дочурку, которая никак не хотела засыпать в кроватке, засыпал на ходу сам, а утром шел на работу. Днем с Наташей и малышкой оставалась Вера Николаевна.
Анечка словно вобрала в себя всю живость маминого характера, которую Наташа по причине болезни не могла выражать в подвижности. Также унаследовала она от родителей и творческое восприятие окружающего мира. Наталия в юности писала красивые стихи, но углубиться в это занятие ей мешали частые обследования, лечение, операции… Кесарево сечение было двенадцатой операцией по счету. В больницах она была целыми месяцами. А при этом нужно было справляться еще и со школьной программой. Наташа успешно окончила среднюю школу, затем курсы немецкого языка. Евгений также обладает тонким творческим чувством, но и у него не получилось уйти в сферу искусства. Возможно, Аня реализует все лучшее, взятое от родителей, что не нашло воплощения в их собственной жизни. Она любит рисовать, играет на пианино и замечательно поет (не зря, видимо, назвали ее в честь певицы)!

***
За время нашего общения с Женей и Наталией я все больше привязывалась к ним и смотрела на них с внутренним восторгом и замиранием. На мои слова Женя однажды сказал: «Ты меня, Света, совсем захвалила. Я мужик все-таки, проявлять инициативу мужская прерогатива. А вот в парах, где муж болящий и девушке приходится делать первый шаг, жена является поистине героем!» И еще: «Когда любишь, хочется доставлять человеку радость, общаясь с ним и принимая его».
Евгений – образ настоящего мужчины, в котором сила сочетается с мягкостью, сострадательность с решительностью, доброта с ответственностью и, самое главное, что делает человека Человеком – способность глубоко любить с умением убеждать в искренности своих чувств. Однако настоящий мужчина может быть таким только рядом с настоящей женщиной. Наталия обладает удивительной женственностью, нежностью и красотой, которую не смогла затмить даже болезнь.