Психологическая культура

[Мэй]

И не понять. Опять слова.
Их толк, и вид, и просинь.
Неловко говорить - сама,
а - все-то вдруг - выносим.
Что ни пришей-ни пристегни -
встряхнешься с новой сбруей?
А вот и тянутся - они, - как те, -
как день мишурен.
Так много их - и снова сеть, -
и сеть - и та - возможна, -
колышет ветер - песни петь?
Из новых жизни! Сложно?
Что стар, что млад,
что сир, что мил, -
кто есть - наверно, братья.
Так Он их выдул из горнил,
и дал прицельно - встать им!
А что и кто, куда-зачем, -
да сколько их, вопросен -
пиджак в дырах, что износил?
Нет, он себе лишь сносен,
и тем, кто внутрь зашит
с собой - от самого похода, -
они все близко жизни той,
с чужими - не забота.

[Мэй]

Ооочень хочется
звона гулкого!
Да - серебряным
голоском детей!
Да развилок дорог -
мало ль пройдено?
Да и сколь по другим -
был-гуллил, домок!
Ау-аюшки, -
где вы, мАлюшки?
Тень-тень - дом тут вамм!
Доннн да Боммм!

[Мэй]

Могущественны облака героев...
В них пыль стыдится сесть ломая снедь...
Когда завидуем мы им порою -
не стороной оне в причастье бед.
Столь громогласны и странны обличья:
не поготовишь - в мира злую нить!
- Так лучше быть титаном?невеличкой?
Да ладно! Все годится в винегрет!
- Откуда взялся малый-не-удалый?
- О, я удал как тысяча чертей!
- Взашей гоните хлопца, командармы!
Добудьте - солнце, кавалер мышей!

Смеется, - о, как голос верный звонок, -
что падает фонтан из хрусталя!
Посмотришь - пред тобой: ну чуть - ребенок, -
он - мигом всем чертям наковырял!
- Мой милый, где тебя носило, -
то молвил сам Отец - что океан! -
Ты - горн выковывал - о, чудной силой!
Труби, мой мальчик, светлый капитан!

[Мэй]

Весна. Распевается солнце.
Пока - "чиви-чиви", - что будет?
Взорвется ль от песен оконце -.
и светлую душу разбудит?
Вернется ли радость к сторонке,
что плакала вешне дождями?
Что - будет, что - станет? К иконке
тянуться пустыми горстями -
все так не умеет старуха...
Что пух голубиный наделал!
Из года овцы - тянет в ухо,
из года - что дыр новодел он.
Смирней облаков - город пагод
на юге, кремнистом и знойном...
Там бегал за струнными бхакти?
Там волн рев видал подневольным?
И кто, из стремящихся к цели -
струной тетивы, озоруя, - попал
в мальчугана, не глядя?
Отец твой, любовь-Дашаратха!
Глаза его плачут доныне -
и жемчугом дивная лань
ложится к ногам великана,
чтоб вновь озариться -
раздором: копытцем
серебряным бьет!

[Мэй]

Не-ус-нуть. До-лог путь.
От-дох-нуть бы чуть-чуть.
Это сердце! Так натянуто -
былью взглянуть!
А в каком-то затворе -
согреться.
чтобы скоро навеки..-
и в путь.

Он звучит, коло-кольный,
из щелей - и по сводам:
бровью водит загольной,
семисвет-иноходок!
Свет разбрызган - что слезы, -
все искрятся, играя...
Словно глазки стрекозок -
мир там виден до края!

[Мэй]

Углич.
Терем Нагих с деревянной пристройкой округ - во весь нижний этаж. Там обычно трапезничают в благой день: передняя часть, которую проще разглядеть. (Терем огорожен с участком земель простою оградой: в два бревна. Кому дозволено проходить мимо - тем и видно).
Дворы неподалеку, через лесок, от царского терема Нагих.
Здесь живут - помощник звонаря с женой-прачкой; а во дворе поблизости - прислуживающая Нагому с ее мужем (муж имеет какой-никакой титул, и часто в раз'ездах: весь в хлопотах радовать молодую супругу, этому посвящена его жизнь. Детей у них нет, его жене не по нраву дети, зато она требует подарков и достатка, мечтает о лучшем титуле и возможности и самим иметь прислугу).

Нянька-кормилица кормит двоих: царского наследника, и - принесенного в накрытой тряпицей корзине - одногодка: сына прачки и помощника звонаря, одного из двойни близнецов.
Прачка и ее муж о том и не ведают: при родах с помощью повивальной бабки эта молодая, узкобедрая еще, женщина потеряла сознание, пришла в себя - ей дали одного ребенка, - о втором она и не узнала; муж был на колокольне во время родов.
По плану, сочиненному их соседкой, принесшей Нагим корзину, - ребенок встанет как звено в многоходовку.
Царственный отрок имеет сызмальства нетерпимый характер, - гневлив, зол, властолюбив, и, уж кажется возможным его слабоумие: ни навыки ни науки ни искусства - его не интересуют, обучаться почти неспособен, зато с искусством - не раз запустит в няньку книжкой! Сын дворовых при нем терпелив, и любит его: мальцу больше и некого любить, он одинок в тереме, где царского отпрыска чаще скрывают, и не выводят на двор под предлогом болезней, а с ним и прачкиного сына.
Недолго добивалась расположения к ней Нагого: он счел служащую ему - умненькой и весьма прелестной в страсти, и скоро представил ее, уже любимую, и сестрице.
Терем на ту пору уже полон гадателями и астрологами: Нагие хотят верно знать - как им найти выгод в своем положении. Дама, предложившая Нагой многоходовку - находит весьма готовую почву, ее план - принят! Договор с повивальной бабкой не составил труда, - ребенок доставлен Нагим тут же с планом. Они в восторге! Конечно - звезды расположили все так по гладкому руслу.

Прачка с мужем растят и воспитывают сына, на царский двор им хода нет - и они в неведении. У прачки работы немало, грошовой, - живут скромно - и все-таки не без счастия и любви, обожают сынишку.

Всегда счастливая на вид, улыбчивая соседка - нет-нет, да и зайдет к ним!
Вот она зашла на двор с подарком с царского плеча - для дитятка! Принесла сабельку! Муж велел жене передать - для мальчика как раз, - пусть играет! Жене неприятно это, и почему-то страшно - но мужа она не смеет ослушаться.

Другой раз соседка взяла мальца на царский двор - играть с другими детьми вместе! Там она показывает его Нагим, те кивают незаметно...
Растет влияние на Нагих: дала годный совет - учить жившего в тереме мальца будто исполнять роль наследника из любви к болящему. Детям дворни сызмальства строго велено: и играя с царевым отпрыском - быть только с опущенными земле глазами; когда дублер переодет в царское - дети и дворня и не заметят чуть поодаль!
А вот - составлено отдельною бумагою, и уж мигом облетело весь свет: ребенок сабелькой крушил снеговиков из врагов семьи своей! Хороша служба возлюбленной Нагого!
Ей нравится смотреть, как меняется человек: вот она повела мальца на бойню - и смотрит жадно, не отрываясь - и на бойню и на то, как малец, побившись в слезах - ни за что не отпущен, через какое-то время такой пытки уже не способен сопротивляться: предел боли превышен, - и на вид он теперь - чудаковат, как и царский. Соображает он теперь о том, что делают с ним - как в тумане...
У возлюбленной Нагого много еще талантов, и его сестрицу она не раз, репетируя с ней, обучает грядущему по сценарию поведению: как нужно будет голосить - чтобы народ поверил ее будто горю, как изменить интонацию, каков жест, - как сыграть роль так - чтобы народ, взорвавшись, не помня себя - кинулся на указанных ею и изничтожил!! ...


Матери-прачке неспокойно за своего близкого ребенка. Что-то происходит с ней такое, что она будто бредит... Что-то не то и с ребенком: он тоже будто барахтается в неясных ему ощущениях...

Вот - та же непонятная соседка попросила соседа: прислать к ней на двор жену за подарком. Сосед радушен, и рад и поделиться - и принять: все могут дружить - так он расположен.
По наказу мужа прачка идет к соседке на двор, и видит:
из уличного погреба подымается соседка с бутылью вина и свертком, а за ней - молодой человек, которого она, склоняясь, целует, ничуть не стесняясь прачки.
Муж соседки в от'езде. Соседка хохочет, и - будто играет сцену для пришедшей невольной зрительницы. Отослав молодца, пускается в об'яснения прачке свойств мужской любви - подчиниться власти женщины. "Ничего ты от мужа не доб'ешься своей любовью наивной, ходишь, вон, счастливая, и невольно озарена улыбкой о своем прекрасном. Но мужчины не таковы: твоей дурацкой любови ему не нужно, пойми, дурочка! Каждый готов служить тебе, если считает - себя лишь возлюбленным: мужу говорю - что люблю его одного, и он щедр на подарки и все время занят их новым приобретением, одному поклоннику - говорю, что выдана замуж по долгу: он сочувствует - и приходит скрасить подневольную долю и утолить молодой страстью, другому -...".
Речь неловка прачке, она силится уйти. Соседка вкладывает ей сверток в руку: "Муж же послал, - неси!". Напоследок, хохоча, кидает фразу: "Заберу я твоего мужа, будет любить настоящую женщину, обо мне только и мечтать, - я вот подумываю заменить одного из поклонников им: наскучил, а твой будет жаркий да страстный - и по опыту вижу в нем природную чувственность! Только вот образования у него нету: не то барыне худо, что узнают о любовнике соседи, да то - что неровня, мужик!".
Прачке непонятны слова. Она еще не видела людей, которые вот так хохоча - надменны! Не почудилось ли!? Не бес ли то произнес, а не эта невинная улыбающаяся женщина!? Воспитана в христианском укладе, совсем молодой выдана за мужа - и очень счастлива с ним и малышом, она не может поверить происходящему. Будто нереальность вдруг приключалась! Не может быть!

Вот она приходит к мужу, протягивая сверток, а вымолвить о случившемся - и слова не может, настолько кажется невероятным недавний разговор. Муж добр, открыт, щедр душой, светел, - ну как такое скажешь ему: он, поди, не поверит, ведь он так расположен ко всем - как солнышко...И все время повторяет: подружись, мол, да подружись с соседкой! "Вон как она чудно улыбается! Так, наверное, ангелы не улыбаются, - а будто настоящее счастье в ней!".
И - так и не произнеся ни слова о соседке, она собирает на стол. Муж разворачивает подарок: это пироженые. Вкус их вовсе не тот, что хлеба: нежен, воздушен, и кажется - что это лакомство для барынь, - хлебец с мужем вкуснее всякой коврижки! После пирожного, специально ей соседкой определенного, прачка страдает желудком. Предчувствия продолжают посещать ее, и она просит строго-настрого мальчика - ни с кем не ходить, кто бы ни позвал!

Мальчик, и когда рос - первым произнес слово "папа", так мать любит отца - и эту любовь передала, - он не смеет ослушаться папы, не смеет недоверять ему - и, когда вновь заходит на двор соседка - он послушно вкладывает свою ручку в ее, приглашаемый вновь на господский двор играть с детьми.

Тут же мать хватается своего сына, бежит искать его, не найдя в своем дворе (и отлучилась-то на минутки. Все желудок: пирожное)! По пути ей встречается соседка. Та уже передала мальчика двум мужчинам - и они ведут его к царскому терему через лесок, но матери она говорит - что не видела мальчика.

Папа мальчика стоит возле забора соседки. Никак не удается ему понять, почему, как только он ступает по этому месту - чудится ему - будто верно вселившийся глас о любви к соседке! Он озадачен. И в мыслях его не на этом месте - такого не было! Стоит, и пытается осмыслить...
Когда он возвращается - мать рыдает о пропаже сыночка, - отец тоже пускается в поиски...

Тем временем, прачкиного сына привели на господский двор, по дороге он, напуган - что его передали и ведут незнакомые, пытался вырваться, но - взойдя на двор он встречает радушие хозяев и готовность детей всех вместе к забавам.
Один из служащих Нагим, пройдя будто мимо, так расплескал квас из огромного кувшина - что весь на мальчика и вылил. Ему непременно требуют переодеться, ведут в покои - дают царские наряды, жалуемые царевичем (царевича, меж тем, в доме нет), и даже предлагают выкинуть в огонь его бедняцкие. Мальчик возражает. После стирки, уж и обещанной ему - он требует обратно лишь одежду папеньки и маменьки - ими дареную.

Дети играют во дворе. Несколько раз они так уж и играли ранее, когда соседка приводила его на господский двор, - и все-то неловко пристраивался к нему сын кормилицы - задеть его, - в этот раз у того тоже не получилось! Ребят зовут трапезничать! Прачкин сын идет последним: он ребенок дворни даже не этого двора. Все уже вошли в комнаты - а мальчика останавливает мужчина, - прислонясь спиной к изгороди, мальчик как в замедленном движении видит его глаза - и что-то резко вонзается в его тело. Мужчина бежит прочь. Мальчик падает в изумлении.

Через какое-то время дети, хватившиеся мальчика, распахивают двери закрытой, было, обеденной, нянька-кормилица бежит к нему первая - и голосит от ощущений беды! За нянькой бежит Нагая: нянька-кормилица прекрасно различает близнецов, одного - живущего с господами и запертого, и другого - только что убитого его брата, - Нагая колотит няньку поленом по голове - чтоб некому было проговориться! Сбегаются люди. Крики! Сутолока! Забить поленом няньку не удалось: "Проговоришься - я вот так поленом твоего родного сынка - до смерти!", - Нагая няньке, и та, еле живая, понимает - ой, не шутит!

Далее - всем известное:
Нагая отыгрывает готовый сценарий - баламутя и раз'яряя народ, и избавляясь от всех неугодных!

Отец пропавшего мальчика бежит на свою колокольню и звонит долго и мучительно! И следов сына он не нашел!

А на господский двор под бой колокола бегут и бегут люди!

Маленькому ребенку, брату игравшего на господском дворе в тот день, не удалось удержать язык за зубами - он стал рассказывать соседям, что там случилось, но много сказать не успел. Уже ввечеру на их двор ворвались господские слуги и отрезали мальцу язык! Горе передалось по дворам подобно пламени! Теперь никто и слова не молвил, все тихи и прибиты таким уроком.

Все ждут Шуйского, его расследования! Прибывают, - отчет быстро составлен, чуть не в три дни! И уж пыль вслед!

Колокол лишился языка! Преступление скрыто.

Безутешный отец не может найти сына. Полоумная жена бредит, что не царского сына - ее ребенка убили! Он ищет правды, опрашивает всех, - молчат. Не молчит только соседка: она заботливо приглашает соседа к себе и будто бы помогает в его расследовании, - она ведь служила Нагим, но вот как они поступили с ней - прогнали! Женщине нравится смотреть на страдания низкородного, ее это - забавляет. Но ему то и в голову не может прийти! Жена после пропажи ребенка сделалась больной, - лепечет что-то - будто с ним разговаривает незримым, лежа в постеле, и никак, как ни пытайся - разум ее не вернуть мужу! Соседка же улыбчива по-прежнему, спокойна и будто счастлива, - он верит в это спокойствие, в то, что оно вообще еще как-то возможно. Ведь дома невыносимо!

Когда муж уходит - больной все хуже. Нет, она не думает о муже плохо, краем рассудка понимает - что муж ушел искать следов сына, и даже смотреть внутренним взором в их с соседкой встречу - стыдится пред мужем: полное доверие, - иначе никогда не было, не оскорбить бы его - даже и мыслью! А пред глазами видение: как пьют вдвоем вино... Нет, ничего худого не сделает муж: стыдно и глядеть на этот мираж и чуть дальше! Смотреть в продолжение его - все, что оскорбить мужа.Нет.

С тех пор, как Нагой отвел возлюбленную представить сестрице - женщины свое что-то там затевали, он не интересовался. После уже развернувшейся сцены, созданной ею - внезапно и он охвачен ужасом! Как ни хороша была с ним в постеле - это исчадие ада нельзя держать подле себя! Мужчина, он и не догадывался, во что превратится дружба двух змей!
Уязвлена, дома мужу не дает спуску! Кричит: "Посмотри на себя, ничтожество! Неужели, ты думал, тебя можно любить! Посмотри, кто - ты, а кто - я! Пока ты еще не верил в мою любовь, не мог поверить своему счастью, я извела твою семью, - и единого родича тебе не оставила! И твою, у которой я тебя украла - убила я, со всей ее семьей! Никого у тебя нет! Как же ты посмел поверить, ничтожество, что я полюблю тебя! Я - госпожа, холоп!".
Услышав такое - муж не может не схватиться за сердце! Он долго не мог поверить в то, что эта дама полюбила его, но уж как она убеждала его о том в постеле! Его, - такой не особенной ничем, даже неказистой, наверное, внешности, и умений и талантов-то почти никаких! Всю жизнь он с тех пор потел лишь ради исполнения ее любых прихотей! Служил!
Убила.
Через некоторое время в тот же день сердце его не выдерживает неожиданности! Он умирает.
Поплакав на похоронах как положено, ничуть не беспокоясь, она выходит замуж за более титулованного, - не привыкла не получать намеченного: если кто и смог подвести ее, пригрозив сказать умалишенной при раскрытии карт Нагих, то уж она-то себя вознаградит! Нет режиссера, декораций, сцена не принята для людей ее сословия - все это не причины для играющей жарко, со всей страстью и вызовом! Нет сильнее чувств - как упиваться воплощенным собой! Каждому уловленному - дает она надежно знать, что тот единственный возлюбленный: жарко, страстно, ненасытно! Поверив, мужчины готовы на все! Что сделали бы они, попроси она их - не используя женских чар? Ни на что не способны тупоголовые мужчины! Но ради любви - горы снесут, и положат к ногам! Вот и стоит им напирать на эту любовь, чтобы дни текли веселы и привольны, доходы множились, приносилось на блюде все без исключения желаемое... И когда играет она уж меж четырьмя одновременно - чувствует она приятную ей остроту!

Великодушна заботливая соседка: она изволит навестить больную. Муж оставляяет ее с своей женой наедине. "Ему нужна женщина. Я тебе говорила! Кому нужны твои беспородные щенки! И ты - ничего уже не можешь". Муж кланяется, и благодарит соседку за навещение. Та, сочувственно что-то говоря ему - уходит...

"Будем молиться и о врагах наших денно и нощно", - муж всегда таков, - что там понимает жена - знает ли, но она всегда послушна доброму мужу.

/Потомок Грозного был увезен от церкви в Угличе (при ней и почивал), с раннего утра, в карете, накануне того дня инсценированного убийства, - негодовал, кричал и бил ножками... ).

Через несколько лет, в тот же день по календарю, в коий был убит первый близнец, - через изгородь осталось висящим безжизненное тело второго, выставленное в шутовском колпаке...


Та повесть, будьто заповедь, не скроет -
ни малого, ни отчего, ни злого.
Играет в мире кость - не совесть,
и горло сдавливает память - не оскома.

На ту пору накинут был петельный
засов, и с миру сто рубли -
но не нашел в себе я говор вейный,
а только лишь звонильный! "Позвони! -
то мирному звонарщику-подмоге
величественно молвил Огурец. -
Допустим - так мои виляют ноги,
но что там - ногу сломит ли Творец!".

[Мэй]

Уж было не 8-е, - 9-е марта: просыпаюсь - больно.

Вот, думаю, у Батюшкова - одна нога нашутила - и то сколь мук!
А если ты жена=ребро - мужик, поди, и не догадывается - как тело нашутило! Что б с такой болью делал?
Упираюсь, как только в интернет - в пост: "Все относительно".
Как бы уточнить лично:
то был возглас настроения, прям как у меня?
все, что относительно, пойдет?
Аа - не работает вход: "ошибка" писалка! Хочется надеяться, переучет не для подсчета ребер!

Писала про Углич в тяжком состоянии здоровья, эт надолго, и, если стишик иногда и может попасть так, мимоходиком, и даже порой без единой правки очепятки или препинака - то длинный текст явно встает не более, чем черновик. С такой заложенностью лобных пазух - уже нелегко ворочать этот пласт, пробовать доработать, исправить, - даже вникнуть еще раз нет сил, слабость. Заложенность пройдет - костолом-боль гуляет: порой и повернуться в постели - со вскриком. То озноб гулял, то глаза не глядели. То вот счас - лежу, и боль со мной. Такая беда порой случается, когда в поликлинике у тебя ни один ни второй ни третий врачи с давних пор жалоб - и не нашли ничего, а потом оказывается - ты уже хроник, дрянь эта куда только не влезла, и перешла в стадию замещения собой твоих клеток обширно, - то имитирует пневмонию, то артриты-артрозы, то пытается повлиять на сердце, при этом не только дурит - но и разрушает.

Примите это и в качестве извинительного письмеца, те, кто таки заглянув - прочел и поойкал. -
сейчас ни смотреть пред.текст ни править я не буду.

О содержании же как отношении к истине - думаю, тут большая часть впопад, написано только коряво. Но вообще, скажу я вам, это ж какую нужно крепостищу - писать о не укладывающихся в головы человечества (чудовищно-изобретательной, нарушающей все границы чувствительностей и доверия людского, хищной отравной сутью). Встречаются же такие, мечтавшие стать удачливыми и в преступлениях, - кто ж еще веками разыскивается детски-доверчивым человечеством? (вон, как счас все еще увлечены расследованием пропаж групп туристов, хоть уж и прошлый век).

Тип женщины, - каков он? Часто ли встретишь в убийцах женщину?
Очень примитивно это выглядело бы так, один из примеров:
ей нравится все добытым самостоятельно, грамотность знаний психологии человека возбуждает ее, с удовольствием дергает за слабые места любящих друг друга, считает очищением людей их муки и умирания у нее на глазах, испытывает наслаждение от своей власти над подопытными, берется только за тех - в ком не расчитывает на проигрыш: дети, великодушные влюбленные, наивные сострадательные, - простаки: юные, почти без опыта взрослой жизни, ну и - конечно, не могущие и предположить в вызывающей расположение, на вид счастливой и улыбчивой, какого-то подвоха.

[Мэй]

Единицы женщин работали фашистскими мед.сестрами и надзирательницами в центрах эвтаназии и конц.лагерях.
Среди тех имен, которые, возможно, были известны вашим родителям-дедушкам-бабушкам-пра:
были и продолжательницы традиций семьи, из оказавшихся в принимающих в свой дом Гитлера и его приближенных, например, и считавших это честью, и т.п.; были - и послушные дочери и жены офицеров;
были - и девчонки, которым легко было засунуть идеологию как руководство к жизни.

Подобных Менгеле - вряд ли найдете среди женщин: кроме одной, столь же улыбчивой, с тем же поведением-отношением к подопытным и прочим, - будто перед вами - люди одной доктрины или, пардон, одного черта! Или нелюди.

Она была главной вдохновительницей работниц в центрах и лагерях смерти. Видя демонстрируемую всем ее видом счастливость - юные женщины порой влюблялись в преподаваемые ею дисциплины по управлению людьми, опытам, испытаниям, и самой эвтаназии. Были и влюбленные в нее саму девушки и женщины, этот парадокс не раз срабатывал: в дни нервных перенапряжений и утрат в психике - так хочется верить, что вот оно - все твое упование и выход - счастливая, одетая как в только мирные времена, улыбающаяся, ухоженная, легкая в общении и вместе с тем высокопоставленная, упоенная собой и ..якобы трогательно расположенная особо именно к тебе!/следующий - / следующая - /

Нелегко представить, как подошла она именно на такое неповторимое, как только для нее, место! Выходит, такой родилась, уже преуготованной?

Бывают же легко-узнаваемые исполнители роли в театре? Это именно то: вкусившая триумф .. роли, и всю жизнь теперь роли подражавшая! Фанатка!
(Ирма Грезе ее фанатка! 22всего года прожила Ирма).
Преподавательницы-вдохновительницы видела неск. фото ранних; хотелось бы вам показать ее там во всем расцвете обаяния, но не искала заново, уже трудно).

Не началось ведь с того, как будучи самой доверенной Гитлера - лично подвергала эвтаназии его якобы умалишенную родственницу. И Гитлер лично приезжал к ней в центр эвтаназии перед тем. И лично интересовался после: как прошло.
А попробуйте найти о ней материалы! О некоторых ее шагах - ничего, а и те, что были известны - будто не было ее, целиком вину взяли на себя ее подчиненные. Да вот и знала на что шла - и что не будет ей ничего за это. Такой тип.
Вот в душах только следы ее разошлись: спутали души, да по миру пустили жестко выполнять веленое.

М.б.вы видели какие-то материалы о малочисленном круге фашистских убийц-женщин, имеющих клички змей? Слышали об этих веселых увлеченных? Такая романтика.
В одежде вовсе не больничной - как у всех, но напротив - праздничной (чаще всего они носили платья) и с знаком названия своей змеи, смотрите - в центре фотографии с надписью "Медсестры Хадамара". Тут это фото/статью и др.фото детям до 18-ти, слабонервным и больным - НЕ смотреть!/: http://muz4in.net/news/centr_ehvtanazii_khadamar/2016-11-10-42319
(извините, я взяла первую попавшуюся, не очень-то четкую фотографию медсестер. в интернете есть, наверное, и более четкие, если вам это нужно).

[Мэй]

https://youtu.be/vWX2IrWqFdI дрон: Баальбек, Ливан

[Мэй]

Я знаю только жизнь - в которой год
трепещет танцем сомкнутых тем счетом,
когда любовь несет лишь с поворотом,
с обзором под традицию и гост.

Но, между тем - есть миг, его округ
в устах из долгих лет - ни сеет тут,
ни жнет, ни проявляет суть,
колдобчат он, и силы - как-нибудь

к нему лишь приторочены крестом
из той небесной, что явленна испокон,
и окон нет для божеских ключей..
Что - мир округ? Так! что-то! вне идей!

[Мэй]

Так долго тянется неведенье и бденье
по тем местам, колоннам и патри, -
из гнета тяжкого - кому взовут виденья?
к богам иль богу - терем на крови?...

На многих лье и акрах и сантимах веры,
исполнены причудливым узором,
те встанут ветви, радости и споры, -
о том, кто встал над ними визави!

И до сих пор худая катится карета
за времена, и толику простор -
немому гласу, что с один раз спетым -
вознесся на глазах иных озер,

внимающих просторами - простору,
ведь нечто все полнит - само-собой, -
и голос свой не подает с секретом,
и разум тот, и толк, и пышный двор
/и бой стоит заранее исполнен -
а носится округ его конвой!/.

И ветров становиться волен -
лишь ветер-исполин - внимая сверх:
и нет ни облаков, кому покорен,
и ни дубрав, ни стен, ни колоколен,

ни минаретов, ни столпов, ни створен,
ни минотавров в лабиринтах, - воин -
кто б ни бряцал оружьем до сих пор:
один лишь естеству в себе покоен.

[Мэй]

...и только лишь как сможется -
мы видим...
...глазами человека озорного -
и кум нам брат, и воланд не пустыня, -
он рад рассеивать иную благостыню, -
черпая горстию - в нем невод не богат.
...и умный может попирать столетья, -
стоя на голове, он миру рад, -
и мир, вертя висок ему стократ -
не раз отменит дни былые.
...и тот, кто ста чертей боится -
играет свой исчУди-пир, -
он облаком нестись стыдится,
предпочитая смыться из оград.
...и тот, кто плакал - так,
что весь из тонких
платочков видит ситцев плат.
...емеля - тоже в облака не вхожий,
муку молол бы - стал бы легкий толк.
...и тот, кто обижается на спину -
тот тоже бродит в нОчи словно волк.
...а тот, кому, - кому - кома - ни комы, -
тот просто глуп, не знает почему:
ему играет воздух невесомый,
и правда теплится лицом во тьму.
...и есть еще такой, что - знает,
живет себе без вер, да и бытья,
отрешенО для бега на просторах, -
и - миг в ладонях в глубине ручья.

[Мэй]

https://youtu.be/kgu6vcNLEC0 Индия

[Мэй]

Вслед за плывущим в покое временем
тайн не оставлено... Если только -
жить лишь в ногу с другим теменем,
словно в бои с носорогом, перерождаясь -
кидаться заново, ну а потом - ударами молота
все извлекать из корня прекрасного
тишие шорохи, неба всполохи!

[Мэй]

"В этом доме они тихо жили вдвоем" -
на руках своих солнце нося.
был заплатан бы старый изношенный дом -
в нем бы струн не вникало дождя.
но обратное - мерой возмездий всему,
что готово тебя растерзать;
пылкий крик не готов обнажать всю вину -
так карета несется под стать!
на оранжевом солнце - все нет ни пятна,
что язвит эту терпкую рвань,
загорается - снова, и спит дотемна.
кто на всю эту хмарь, тяжелее пятна,
сел как важный предатель и царь?
только голос все шьет изумрудами бязь,
выкликая златого орла!
голос сердца в ночи - отражает ключи,
но они на виду для кошма - Ра устроил ли
эту печать? Он могуществен в небе ужей?
Сколько боли от сердца проникнет качать
святу кровь детских сил детских дней?

[Мэй]

На дверь - замок... Он, ржав доселе - видит, -
ему луга и реки силу льют
от сердца, что зачем-то на затворе
велений чайных, где тепло, уют...
На гребне силы - опустели,
зовет Хвалам - девятый Час,
на мели - тайно прогудели
profundis Dei, и молчат - - -
на всем ветру простуженные земли,
канат натянут, кОлоколов жгут -
сегодня, в дни черешен - песней вербной!!!
На свете - все немолчно, - говор первый, -
Сломись под гнетом Бог,... - его читать -
с ударом каждым - тростником по ветру,
из стылых труб выкручивая медь -
стремись, герой! К тебе Москва под нервы!
а ты...- молчишь..., не знаешь...- что сказать.

[Мэй]

..и, может быть где-то, в графах "поч-ти за-полне-но",
голос мигнет светофором: "Вот о-но, - на-до-вам!"
И после - пойдешь собирать по улицам
пыль мосто-вых, пыль-пылль, -
сколько уловлено пост-ных обла-ков...
Выыыдохнешь. Мост мой, мой, мой...
И шагнешь..на ра-ду-гу, а тааам - череээшен!!!
Но это - сон лишь. А тут - день вешен. ...

[Мэй]

https://youtu.be/OdeOyrLHdSg

[Мэй]

---

[Мэй]

Не признанный "богом" - 

се человеческое

могущее 

что-то создать

моментально

мону-ментально

не оглядываясь

Дыша

А голос -

так выражает уклад 

в сердце

где за птичьим пением

сохнет простынями

голос

и никак не может

свернуться

языком

в гортани

белого дерева

с листами ромашковых весен



(на всяк сл.)

[Мэй]

Он нес к истокам
(слез его твори за оком)
бешеные дни.
На воле ветра он терпел,
гнул между - линию одну:
Я пел - как пел, и жил как пел,
но, не постигнув глубину,
скитался между звезд один,
веленьям чайным песий сын.
Изгнут, тугую тетиву -
я выпускаю в мрак и тень,
за ланью - вижу долы, лень,
и мир - под стадную волну
струится, словно бы эфир,
но запах манит - не цвести,
ударить во литавров ток,
и с миром в путь, не нарядясь
в оковы-латы, отродясь - как был,
лишь с солнцем под рукой:
мой меч мой щит с его листов
обрадован литьем того,
что веря - знает ничего...

Сто линий в ряд не встанут,
с подобьем по пути
на вздыбленную гриву
горы иду взойти.
За горным ароматом
струится тихий толк,
виднеется громада
из кованых оков;
над ней из абразива,
заморским вдаль скворцам,
река струит гулливо
ручьи спаданья в храм;
он горным днем нежгучим
под холмами лежит,
и там, могилы круче,
тот гроб
пустой стоит.

Что ныне с Гильгамелом?
Что стало с той истомой?
Он невозможен телом,
но он гремит в Ad-Dawha'm.
могучим и сторуким
зовут на дне того,
и пленному порукой -
лишь челн житья его.
готовит горный воздух
смешение сердцам,
он лит на раскаленный
лик солнца вширь устам.
его глаза сияют:
из молний терн застыл;
и головы гуляют
деревьев, что сгубил...

Прим.: Ad-Dawḥa в переводе с арабского
«большое дерево».

[Мэй]

Не проси. Это море невысохших слез.
В этом мире отрад - что перстов в облаках.
Пусть играет финал старый скряга Овал,
и за косы тащить будет гроб: о-н сказал.
Я не верю. Ну, мало ль - пишу чепуху!
Сколько знаю? Нисколько. Глупее белуги.
И реву, и прошу сократить этот срок.
Где земли не касался нежнейший цветок -
пусто, горько, дыханию нет тишины.
Он так слаб, он поник. Только сны.

[Мэй]

... слышно, как на дне могилы
спорят черви:
кто из них постиг культуру земли...
над ними громАми переругиваются
раскопщики-археологи...
Тишина - стоит: ни с места;
как и ключи к истокам
меркнут, все глубже погружаясь
под откинутые комЫ, пыль, суматоху, -
так незаметно перевернулось
на другой бок Время, и смотрит другой сон
вспышками кинопроектора.

[Мэй]

Что же начать, когда
молчание
вперилось в муку сверкающим оком...
Нечего больше. Уйди, отчаянье,
нету в тебе проку.
Говором - молча, - видали рощи?
Дуб так молчит, звездАм в очи,
что я... - только того проще.

[Мэй]

Вот, - думаешь, -
в небе твоем в декабре
еще разорвется снаряд,
и синие платьица вверх улетят
на волю с стрижами к закатам
над Волгой певучей широкой густой,
где гудко вершит обмолотку канатом
облезлый скрипучий видавший паром,
и - вслед лишь дымок, сон патлатый...