Кунинград
зарисовки обитателя

В 2006 году вышла книга "Дом Куниных" - об одной прекрасной семье, дружившей с Пастернаком, с Цветаевой, с Александром Менем. О семье, прожившей целый век и нашедшей иммунитет от одиночества. Ваш покорный слуга в этой книге один из авторов; ниже - мой текст оттуда.

- Роза Марковна, - говорю громко, почти вплотную к уху, чтобы услышала - я забыл, кто это сказал... Может, вспомните? "Жить имеет смысл, чтобы совершить то, о чем стоило бы написать, или чтобы написать то, что стоило бы прочесть" - кто сказал, Честерфилд?.. Толстой?.. Или Хемингуэй?..

- Можно то и другое, - говорит Роза Марковна, видимо, недослышав вопрос об авторе и обращаясь к смыслу. - Важно оставить след. Добрый след. Пускай безымянный. Или хороший текст, то же самое...

- Или хотя бы не оставить следа злого, грязного, да?

- Мы все творим зло, ведомо или неведомо. Можно только перевесить его... Как чашу весов...

Определение

Кунинград - такое негосударство в государстве, такая обитель - где живут кунинградцы.

Кунинград основан семьей Куниных. Сердце семьи - Роза Марковна, которой посвящается эта книга, написанная кунинградцами. Здесь они рассказывают друг о друге. Рассказывают, чтобы, несмотря на разновременность приходов и уходов, всем видеть всех и всем продолжать жить вместе. Чтобы приглашать новых поселенцев...

Кунинград, говорю я. Другие говорят: дом Куниных, очаг Куниных, просто "у Куниных"... Это все одно, просто мне кажется, что "дом" слишком мал, тесен, камерен для той мощной и многогранной миссии, которую Куниным выпало осуществить в культурно-духовной жизни России и не только России. У историка нашей гуманитарной элиты просто глаза разбегутся. Достаточно помянуть, что семья эта ближайшим образом причастна к жизни и деятельности Александра Меня, величайшего христианского просветителя ХХ века. И еще много великих имен, множество светлых, прекрасных и высокоодаренных людей - из Москвы, из разных концов державы и из-за пределов ее - неким тайным магнитом притянулись сюда... О многих из них вы прочтете на страницах этой книги.

Пароль

С тех пор, как ученым стало понятно, что жизнь - это текст, написанный живым веществом о самом себе - иное имя ему гены, геном, генетический код - перестало быть непонятным в научном смысле и евангельское утверждение: "В начале было Слово". Если понимать "слово" не только как устное или письменное, но как Текст в общем значении, как информацию - все становится на места, все сходится. О небесном не знаем - но земное бессмертно, когда становится Текстом - литературы, живописи, скульптуры, музыки, архитектуры... Текст, только Текст - в самом объемном смысле - хранит дыхание времени, жизнь души, да и тела тоже - хранит, как семя, и ждет того сокровенного мига, когда, оплодотворив плоть земную, превратится опять в живое, дышащее существо...

Благоговение перед Текстом, сакральное, молитвенное к нему отношение проходит сквозь всю жизнь семьи Куниных. И все кунинградцы, так ли, эдак ли - люди Текста, притом, конечно, не буквы, а духа.

Удивительна и таинственна кристаллизация культурной генетики; что-то связано здесь, несомненно, и со свойствами места, где человек обитает и где впечатывает в себя духовные и эстетические впечатления.

Географически Кунинград начался около московского Чистопрудья, в переулочках возле Мясницкой. После славного Приарбатья с Пречистенско-Воздвиженско- Остоженским первопрестольем это, пожалуй, второй по значению душемагнитный полюс старой Москвы. Покуда его, как и весь Тихий Центр, не сгребла лапа новорусской приватизации, отсюда, как из рукава чародея, сыпались писатели и поэты, художники и музыканты, ученые, философы, диссиденты... Из чистопрудных шпанят происходит и ваш покорный слуга. Вырос в доме в Архангельском(Телеграфном) переулке, где у частного доктора лечил зубы Ленин, и куда потом Борис Пастернак ходил на свидания со своей возлюбленной... Чистые Пруды - это пароль, это связь. Переезд Куниных на Ба-кунин-скую ("Ба" тут для маскировки, шутили мы), связь эту не отменил, а лишь обострил. Иногда вечерами оттуда, из окна, в закатных лучах, чудилось мне, виднеется в дымке не столь уж далекий золотой шпиль моей Меньшиковой башни, царицы Чистопрудья, что так очаровала отрока-Пастернака. Я говорю "моей", потому что какая же она не моя, если все детство, юность и взрослых полжизни прошастал вокруг нее?.. И Кунины тут же, рядышком... Двадцатый, полный чудес и ужасов век, они прожили целиком, прожили в России, пережили совдепию, победили ее в себе. Кунинград кометой поднялся над своим временем, перелетел в третье тысячелетие. Шлейф серебряного века тянется за ним - драгоценные нити расцвета российско-всемирной культуры, достигшей той степени выработки, когда человек ею не просто "обладает", но когда сама культура становится человеком.

Особенности пространства. Кунинградская кухня.

Крохотная, с неограниченной человекоемкостью... Кто-то скажет: знакомо, типичная московская интеллигентская кухня, она же столовая, приемная и салон-гостиная, читальня и клуб, она же агентство новостей и творческая мастерская...

Все так, но тут дополнительная особенность: сколько бы ни толклось народу, тесно и душно никогда не бывает. Толстые не дадут соврать: пространство здесь раздвижное - при любой массе тел на единицу жилплощади никто никому ничего не отдавливает, не приминает, каждому просторно, удобно, легко - сверхфизический факт, объяснение коего заключено в свойствах энергополя, с основным генератором в лице Розы Марковны. Ну а то, что тут сытно всегда, даже если практически нечего есть, и выпить всегда найдется - само собой разумеется. Старинный буфет, аптека по совместительству, со скромным достоинством притулившийся в уголке у окна, обладает свойством самозарождения продуктов, нужно только уметь с ним хорошо поговорить...

Особенности протекания времени

В отличие от тех мест, несть им числа, где время проходит, тратится, уплывает - в Кунинграде оно накапливается: при-бывает и пре-бывает. На физическом уровне это ощущаешь как необычайную легкость дыхания, будто работает невидимый озонирующий кондиционер. Потом начинаешь догадываться, что так действует одухотворенная молодежная атмосфера, та, по которой так тосковалось в мое молодое время, в серых наших послесталинских стенах...

Молодежная, да, и не потому только, что здесь постоянно обретаются люди и моложе сорока, и моложе тридцати, и моложе двадцати - дети друзей, друзья детей, дети детей друзей, дети друзей детей, ученики учеников, ученики учеников учеников и так далее. Молодежная и тогда, когда дома одни старики.

Противоречие - и мучение, и счастье того, что я хочу передать, вот в чем: застал я Троих уже престарелыми, попал на хронологически финальную фазу их жизни, в чертог исхода - а УВИДЕЛ иное. Как раз у Куниных стало мне до прозрачности ясно, что истина о человеке - все его возраста, сплавленные воедино, все времена вместе взятые, всё целиком - и прожитое, и будущее... Внешнему наблюдателю мы предстаем только в "здесь и сейчас", только в статике мига, как плоская фотография; но мы никогда не тождественны своему возрасту, и внутренний возраст можем сами выбирать и менять.

Тройной портрет без иконостаса

Они словно сошли со страниц библейских повествований: две пламенные еврейки с вулканическими темпераментами - по обе руки величественно-кроткого благостного Иосифа...Теперь, когда жизнь телесная завершена, обо всех Троих можно сказать: жили долго, счастливо и умерли почти в один день. Жили трудно. Жили без идиллии: звучали иной раз и громы, сверкали молнии, бились тарелки...

Идиллия была, только не сахарная, а сущностная, живая. Представьте себе двух женщин, любящих одного мужчину одинаково страстно и противоположно по знаку: одна как сестра и духовный друг, другая как жена и заботливая подруга - а сам мужчина любит обеих одинаково преданно, ровно и неизменно, сдержанно и целомудренно, как рыцарь без страха и упрека... Конечно же, женщинам то и дело кажется, что они терпеть друг дружку не могут, что та, другая - исчадие, что это невыносимо, несовместимо и прочая - и тем не менее, поврозь жить не могут, друг дружку любят и понимают, быть может, лучше, чем сами себе в этом признаются...

Кастальские игры

Брат и сестра с раннего детства и до последних дней иконописно красивы - недаром с них столько лепили и писали портретов. Тонко-гармоническая и одновременно сильная, крепкая выделка этих лиц и тел вполне соответствуют их добротной жизненности - и, несмотря на все хвори - здоровью, душевному и физическому. Лунный Иосиф распределял энергию равномерно, длиннодистантно; его темперамент был некоей равнодействующей между меланхолическим и флегматическим. Солнечная Евгения прожила почти все свои без малого сто годов в бурно-сангвиническом, отливно-приливном движении, с замираниями, приближающимися к депрессиям, и с могучими волнами переизбытка душевных сил, с плодами в виде чудесных стихов и романтических увлечений...

(Об этом вы здесь прочтете "из первых рук" - я только коснусь подсветкой, помещу в некую рамку.) С нежнейших лет они сочиняли, писали, импровизировали, перефразировали, соперничали, потешались, жили в своих сказках, стихах, пьесах, романах... Женя и стала, по сути, первой учительницей и воспитательницей Юзеньки, который, хотя ему так не казалось - очень скоро ее интеллектуально догнал - и, идя своими путями, остался неизменным и незаменимым спутником творческих путешествий. Иосиф: точная память, аналитическая объективность, нравственная безупречность - человек-энциклопедия, человек-камертон, аристократ духа. Евгения: артистизм во всем, тончайшая интуиция, мастерство слова, лирический дар, творческое бытие - само вдохновение. Пожизненный творческий дуэт брата и сестры, век продлившееся единение душ и умов - явление исключительное. Со стороны Евгении Куниной феномен этот увенчался фантастическим мировым рекордом: в 96 лет она стала автором своей первой книги стихов - стихов настоящих, стихов прекрасных, притом не только давно написанных, но и свежих...

Иосиф Филиппович до самых последних дней тоже писал стихи. Не для публикации, даже и не для чтения в кругу близких друзей, но и не совсем "для себя". Стихи приходили к нему как внутренняя речь, обращенная к душам гениев, чьи творения он всю жизнь постигал и стремился открыть другим...

Удивительно по целомудрию и молитвенной чистоте тона стихотворение "Памяти Чайковского", написанное в 1990г.

...Ты говорил о вечности, о смерти, О том, чему не сбыться никогда,

О счастьи жить и о печали, Что тихими, но слышными шагами

Идет бок о бок - и стоять боится, Затем, что не умеет быть одна...

Прости меня, что я войти пытался В тобою заповеданные тайны.

Прости меня! Прости меня. Прости...

Такие слова можно написать только человеку, ощущаемому живым, и сомнения нет: до своего Адресата они дошли.

Черный Кентавр: исцеление энтропоида.

Ни в каком доме не бывает предметов случайных, нейтральных, незначащих. Вещь - всегда свидетель и соучастник живого, человеческого, психического; она поглощает кармические потоки и каждой своей частицей каким-то образом ориентируется по силовым линиям происходящего, в свой черед на него влияя обратной связью. Где бы мы ни оказались - во дворце или в лачуге, в конторе или в медвежьей берлоге - повсюду видим, как Жизнь стремится вобрать в себя все непристроенные отдельности бытия, наполнить их своим духом и привести к завершенной цельности. Жизнь самоорганизуется наличными средствами - как и Смерть, самоорганизующаяся силами энтропии, распада и тления, активного хаоса...

Придя в любой дом, чуть осмотревшись, внюхавшись - можно довольно быстро почувствовать соотношение этих двух начал - Жизни и Смерти - в данный момент в данном месте, и ощутить, куда клонит судьба, как магнитит пространство и время... Опасно держать дома ненужный хлам, неупотребляемое барахло; очень плохо, когда ценная вещь - например, красивое платье или украшение, посуда старинной выделки, прекрасная библиотека или музыкальный инструмент - по многу лет не работает по своему назначению, не служит призванию. Заброшенные, безработные, обессмысленные вещи в конце концов, как и люди, начинают терять свои души - заживо протухать (даже если материально не разрушаются) - превращаются в активную нежить - и, сопротивляясь этому, принимаются вампирить свое живое окружение, мстить, навлекать неприятности, ускорять деградацию, примагничивать гибель...

Всякому произведению - и божьему, и человечьему, рукотворному - во избежание перерождения его в агента разрушительных сил, в энтропоида - требуется внимание, забота, общение, требуется деятельная любовь.

...Начало девяностых. На Бакунинской - живо помнится - при всей могучей и неизменной кунинградской закваске обстановка все более приближается к картине геронтологической клиники: тяжко болеет, несколько раз оказываясь уже при смерти, Иосиф Филиппович, слабеет почти совсем ослепшая Евгения Филипповна, сдает, не сдаваясь, вспыхивая, как береговой костерок под штормовым ветром, оглохшая Роза Марковна... А в маленькой гостиной, что перед кухней, сразу налево от входной двери, под серым чехлом-саваном молча доживает свои дни еще один больной старик, разбитый параличом.

Семейный кабинетный рояль Куниных, черный "Блютнер", Черный Кентавр, как его звали иногда в доме, - расстроенный вдрызг, осипший, надсаженный, с западающими через одну клавишами, с проржавелой, изъеденной молью, окривелой механикой... Лет ему столько же, сколько старейшей из Троих, в бытность Женечкой игравшей на нем Шопена и Шуберта. Уже давно охладелые пальцы, покрытые паутинной сеткой морщин - а тогда бегучие, плавучие и певучие, нежно-горячие - не дотрагиваются до тоскующей плоти белочерных зубов, до потрескавшейся, побуревшей слоновой кости...

Музыкальный инструмент - это не инструмент, а Существо, скажет вам всякий музыкант, -Существо-посредник, предназначенное для общения. Даже простенькая дурочка-дудочка, звенелка-тарелка или болван-барабан своей возможностью произвести звук так либо эдак уже приобщаются к Великой Взаимности, объединяющей всех на свете - уже живут - и уже требуют деятельности, поддержания своей жизни, точно как то разговорчивое полено, которое превратилось, как помните, в Буратино. Что ж говорить о фортепиано, общепризнанном, великолепнейшем Короле Музыки...

Я многие пианино и рояли подробно слушал, на многих играл и играю сам, и могу с уверенностью сказать: каждый - совершенно особая, неповторимая личность. Фортепианные индивидуальности так же разносодержательны, разнокрасочны и разномасштабны, как и людские. Душа рояля, как и человеческая, связана с его телом, связана обоюдосторонне и всеохватно. От зачатия Звука соприкосновением пальца и клавиши - до его рождения встречей струны с ударяющим молоточком проходит миг, равный Вечности - в этот именно миг Великая Взаимность получает свой шанс сотворить чудо...

***

Посвящается Розе Марковне

Я покоряюсь пустяку

как щепка у волны на гребне

и жизнь как падаль волоку,

душа моя от света слепнет...

Какая мысль, какая страсть

роялю разверзает пасть?

О, как надменны, хищно-грубы

его оскаленные зубы,

как королевски он клыкаст...

Но подойти,

за крышку взяться,

и затрепещет нотный стан,

и партитуры прослезятся,

и очертания креста

в ключе скрипичном засквозятся,

и кто-то встанет за спиной...

и зарыдает воск свечной,

и вступят клавиши и руки

в неугасимый разговор,

пожар божественной науки...

Житье мое - позорный вздор,

я состою из преступлений,

и только музыка права,

она душа моя и гений,

она из мрачных вожделений,

из темной тайны естества

исторгнет свет,

она приникнет

к Душе вселенской

и воскликнет,

нет, пропоет... шепнет

жива

Кунинский Черный Кентавр натворил уйму чудес еще в десятые-двадцатые-тридцатые годы, когда на нем играли приходившие в дом элитные музыканты, и в их числе такие великие виртуозы как Добровейн, Шифман, Григорий Гинзбург, Мария Гринберг - и, с большой вероятностью, часто бывавший в доме молодой Пастернак, незаурядный импровизатор. Исай Добровейн - тот самый, от игры которого уплывал в выси небесные далекий от сентиментальности Ленин и начинал испытывать желание "гладить всех по головкам", в то время как долг идейный обязывал по головкам бить - волшебник клавиш, изумительный Добровейн и стал сватом и крестным отцом Кентавра - он сам его выбирал для покупки, сам первым объездил и укротил... Живой дух семьи, кунинградский дух прибывал всякий раз, как в доме играли и пели, а когда музыка умолкала, она пряталась внутрь - в поджилки колков, в сумрак межструнья, засыпала и замирала в таинственной ткани деки...

...Теперь все кончилось. Давно кончилось.

Приходила при мне пару раз хорошая пианистка Татьяна М., мужественно пыталась играть с листа ноктюрны Шопена. Старики подсаживались, отрешенно слушали, погружались в то, что должно было быть музыкой... Исполнительница давала звучанию правильные пальцевые и жестовые обозначения, читала написанное с живым чувством, на нее приятно было смотреть - но увы, на акустическом выходе похоже это было скорее на то, как если бы колясочного инвалида заставили танцевать гопака. Запущенный инструмент испускал миазмы распада, это был уже рояль-энтропоид, и старики, мне казалось, не будучи в состоянии принять в сознание очевидность и ухослышность, все-таки ощущали, что Черный Кентавр их предает, не прибавляет духу, а отнимает, работает не на жизнь...

...И вот происходит мистическое событие, внесшее перелом в уже, казалось, запрограммированную, обреченную, безысходную ситуацию.

Иосиф Филиппович: "...Сумеречным утром, на границе сна и бодрствования, я услышал звуки настраиваемого (или ремонтируемого?) рояля. Пошел на эти звуки - взглянуть - и увидел, что настройщик вместе с какой-то скорее обобщенно, чем конкретно знакомой женщиной склонился над педалями - они же одновременно как бы собрание, ЖИВОЕ хранилище симфоний, концертов, ораторий - несметных даров Музыки. Спросил у невидимо присутствующей поблизости Евгении Филипповны: "Женечка, а что будут играть?" - и тут увидел, что из ОТВОРЯЕМЫХ педалей разливается все нарастающее сияние - и в то же время вступил, справа и слева попеременно, антифоном, ликующий чудесный хор, повторяющий на разные голоса, кажется, одно только слово: "СЧАСТЛИВЫЕ!.. СЧАСТЛИВЫЕ!.."

Роза Марковна: "...Когда И.Ф. проснулся, то сразу решил или понял, что слово "счастливые" относится именно к нам, Куниным, и рассказывая мне сон своим высоким дрожащим голосом, недоумевал, почти плача: "Разве же мы счастливые?"

Ну а я восприняла смысл этого сна, это одновременное сияние и звучание как простую подсказку: да, мы счастливые тем, что можем светить другим..."

(Запись Светланы Л.)

Я тоже слышал рассказ Иосифа Филипповича об этом сне, повторный рассказ уже для меня. Лежа в постели, не в силах даже приподнять голову, он хотел поделиться им как подарком. Похоже было, он думал - последним... Ошибся.

Сон оказался вещим в буквальном и полном смысле. Вскорости в доме действительно появились настройщики - появились нежданно, незапланированно, и не какие-нибудь, а лучшие в Москве, великолепные фортепианные доктора уже почти исчезнувшей прежней школы: старый мастер и его ученик. Привел их в дом путями неисповедимыми человек, о котором ниже... Почти месяц врачи трудились над своим пациентом - и наконец, воскресили, вернули к жизни: Черный Кентавр вновь зазвучал - зазвучал как встарь: волшебно-светло, свежо, глубоко, наполненно, океанно...

А вслед за этой реанимацией в доме Куниных произошло тихое чудо: девятый вал антижизни схлынул, крушение миновало. Здоровье Троих пошло на прибавку - подсобрались, оклемались, все вместе прожили еще несколько лет - тяжких, многострадальных, но таких драгоценных, таких содержательных, плодотворных, прекрасных лет! - Уже одно то стоило всех мучений, что успела прижизненно выйти книга стихов Евгении Куниной... И мне довелось на ожившем инструменте сыграть несколько пьес-медитаций на ее строки, они были услышаны всеми Троими... Рояль воскресе!

Протуберанец

Протуберанец - вырывающийся с поверхности Солнца гигантский поток светящегося вещества.

Из детской энциклопедии

А теперь, перескакивая сразу через поколение - коротенько о том, кто организовал реанимацию Рояля, кто добился издания книги стихов Е.Ф. и вот этой...

Михаил Кунин-внук являет собой один из живых результатов кунинградского феномена - и я бы сказал, весьма весомо материализованный результат: более центнера, при соответствующем росте и комплекции. Такой вот медведь получился из маленького увальня. В регбисты бы ему или в рекетиры податься, а он, математик-экономист, все свободное время и силы двум слабеющим бабушкам и дедушке посвящает, иной раз и за счет собственной семьи... И никакого надрыва, никакого альтруистической самодемонстрации, все по-деловому, с той четкой продуманностью, которая приводит к будничной незаметности...

Любовная опека не просто продлевает угасающую жизнь стариков. Миша поддерживает дух Кунинграда, принимает и передает эстафету, возводит мощные укрепления - дабы не могли бесы тления размолоть хрупкую материю света... Страшно представить себе, что было бы и куда все девалось бы на исходе, не будь этого заботливого глаза, любящей души и твердой руки.

Зачем сдыхать со скуки,

пошто в могилу лезть,

когда такие внуки

на свете белом есть? -

каждый раз звучит у меня в голове парафразом к "Я знаю - город будет..."

В наше время таких внуков, точно скажу, не бывает; да и в прежние времена, по-моему, не водилось. Уже одним этим протуберанцем третьего поколения вся жизнь Куниных оправдана, подтверждена и вознаграждена.

Огненная ясновидица

Что сравнится с женскою силой?

Как безумно она смела!

Мир, как дом, сняла, заселила

Корабли за собой сожгла.

Б. Пастернак

Было их две сестры, очень похожих друг на дружку: Рахель и Роза. Мне посчастливилось обеих увидеть и запечатлеть в памяти одинаковое от обеих ощущение - прикосновение чистого пламени, жара...

Обе невероятно жизненные, долголетницы - почти до ста добрались, хотя одна всю жизнь прокурила в духоте, а другая дышала свежайшим воздухом в райском субтропическом садике. Судьбы девушек разминулись в двадцатых - круто и символически точно. Старшая, Рахель, уехала в Палестину, и дети ее родились уже коренными израильтянами. А младшая, Роза, стала христианкой и вписала не столько имя свое, сколько душу в летопись россйской культуры.

Две великие страсти вели ее по жизни: Искусство и Люди - две слитные сферы непрестанного поиска и постижения, двуединый путь, по которому она продвинулась так далеко и высоко, что не передать, и по которому не переставала двигаться дальше и дальше, успевая еще и ставить на дорогу начинающих и поддерживать шагающих позади...

Нет надобности в пересказе того, что поведают родные и близкие, друзья и ученики. Не знаю даже, получится ли обрисовать хотя бы лишь свой уголок зрения - только тот кусочек ее необозримого мира, который достался мне - вернее, что сумел воспринять. А отдавала она каждому себя сразу всю, бездонную - без остатка, без дозировки, в этом-то и особенность...

Юный ее облик являет отнюдь не красавицу, но существо дантовского накала, микеланджеловской, бетховенской мощи. Вживаясь в это лицо, слышишь Крейцерову сонату - а соната о том, как одухотворенная воля и беспощадный ум обуздывают дикую чувственность, бешеный гнев, беспредельную меланхолию...

Женская суть, женская стать той могучей природы, что не нуждается во внешней обертке красивости или хорошенькости. Всю жизнь в нее безумно влюблялись - и влюблялась она, чаще всего без взаимности, без совпадений, безо всего - всю, всю жизнь это существо провело в состоянии непрерывной влюбленности, возвысившейся в пожар духа.

Небольшая, компактная, изящно-плотненькая, сгущенная - человек-концентрат, квинтэссенция человека. С годами, как у почти всех носителей древних генов, все более обозначаются кровные признаки; в крупных чертах маленькой женщины проступает что-то прававилонское, заегипетское, напоминающее то лик пустынного сфинкса, то странное существо с нотрдамской стены... Старость иных высушивает, гнет и скрючивает, иных рыхлит и разносит - а ее только сжимает в комок раскаленных живых проводов, насквозь пронизанных сквозняками судеб, болью своей и чужой, меж коими для нее никогда разницы не было...

Несколько раз видел ее в моменты коротких молитвенных сосредоточений. В эти мгновения она завораживающе прекрасна. Волшебный покой вечности нисходит с крутого холма надбровья, лучится сквозь неподвижно закрытые веки - не веки уже, а вежды... Лицо пророчицы, ясновидицы, и воистину это так.

Родилась под созвездием Льва, 26 июля 1903 года. Мой отец родился в этот же день, на 9 лет позже. Дата для празднования дня рождения неудобная: в этот день обычно в разгаре жара, обалделая лень, город опустевает, родные и друзья разбредаются по отпускам, и Львы, коим по астромифологии полагается быть славолюбивыми соискателями признаний и комплиментов, чувствуют себя покинутыми, забытыми и одинокими... С папой бывало так часто, но с Розой Марковной вряд ли.

По темпераменту, до самого последнего мига - чистейший холерик, неистовый, обжигающий, неукротимый холерик. Ураган энергии, невероятная скорость реакций, соображений, решений. И мысли, и движения быстрые, точные и прямые - никаких закруглений: кратчайший, скорейший путь ко всему. Своим прокуренным подземно-глубоким контральто, почти генерал-басом (комико-мистический контрапункт к улетающему за облака дисканту Иосифа Филипповича)- нисколько не повышая громкости и не напрягаясь, легко перекрывает любой домашний и уличный шум. Речь отрывистая, органично-категоричная, речь командарма на поле битвы. (Кто-то ее назвал "фельдмаршал Розочка". Кто-то сравнил с ядерным реактором...) Человеку с такой естественной прирожденной властностью не повиноваться нельзя, но Роза Марковна, с ее переизбытком совести и рефлексии, никогда не требует повиновения, никого не подчиняет - она просто излагает необходимости как наличные данности, как погоду, как фронтовые сводки - она лидерствует только потому, что порядка на три быстрее и яснее всех видит, знает до тонкостей - что, кому, для кого и для чего нужно делать - здесь и сейчас, там и тогда... Ни тени диктата, ни на волосок превосходственности или давления напирающей правоты. И никакой лихорадочности: в вихревом танце со временем успевает и останавливаться, и задумываться, и покуривать, и пошучивать...

Любимая, горячая, бесконечно родная Розочка Марковна...Не получается рассказывать о тебе в прошедшем времени, то и дело сбиваюсь на настоящее, так и правильней...

Вот она дома - действует и дирижирует, перемещаясь стремительно и беззвучно, как шаровая молния, по непредсказуемой траектории. Ее появление, даже молчаливое, всегда ощущаешь не глядя - загривком, спиной - не встречал человека (кроме одного, тоже гения общения - Ростроповича, с которым единожды пил) с таким интенсивно-проникающим биополем. Даже в последние дни, когда она уже не вставала, вблизи нее сохранялся этот искристый согревающий жар...

Человек, с которым у нее устанавливалось общение и душевная связь - а таких было и остается множество - моментально и навсегда попадал в могучее поле ее интуиции и сердечного ясновидения. Приходишь к ней, слов не произносишь (да и бесполезно: вербально-различительный слух в последние несколько лет жизни почти исчез, перед тобой человек физически глухой) - но через несколько мгновений обнаруживаешь, что она все-все о тебе знает, что уже прочитала все твои последние новости, все глубины и тонкости душевного и физического состояния. Понимает - мгновенно, воспринимает - все сразу и целиком. Если у тебя болит душа - значит, и у нее: полнота сострадания безоглядная и безмерная, скрыть что-нибудь невозможно, да и зачем. Более того - можно и не приходить, все равно знает все, знает на любом расстоянии, что с тобой происходит и что может быть... Вдруг звонок - и знакомая энергичная, инфра-контральтовая, прямо в душу устремленная речь:

- Володя, я хочу вам сказать... Вы всем нам нужны... Держитесь... Берегите себя...

Вопросов не задает, потому что не услышит ответов, да она их и знает заранее. Всего несколько самых нужных и точных фраз - краткий залп из дальнобойного душеспасательного орудия, и снаряды ложатся прямиком в цель... Неожиданно могла помянуть как раз именно сейчас важного для тебя человека, книгу, лекарство или событие, дать знак, указать поворот... Как вовремя раздавались всегда эти звонки. Один раз - даже в Америку...

А еще Роза Марковна любила писать малые письма, душеохранительные записочки-обереги - на путешествия, на отъезды даже недальние, на всякие случаи и на просто так... Меня этими своими талисманами удержала у самого края бездны в один из самых темных моментов...

Решаюсь опубликовать несколько ее драгоценных строк.

***(1991)

...Моя боль за Вас, Володя, связана с постоянным ощущением глубинного мрака Вашего существа... Но боль перемежается с таким же неустанным верованием в возможность Ваших творческих взлетов и озарений. Победите низвержения в темный ад, дайте крыльям подняться к Верховным Силам. Возможности Вашего творческого духа безмерно велики.

Верю в Вас, люблю Ваше таинственное "я"... мне сродни Ваше подспудное существование между двумя мирами - спаси и сохрани Вас Бог... и память об о. Александре.

***(март 1992)

Дорогой Володя!

Я под сильным впечатлением от книги Довлатова. Умер в прошлом году 50 лет. Жил последние годы в Штатах. Там изданы многие его книги, у нас впервые стало что-то появляться. Трагический, абсурдистский мир - неудачника, пьяницы - и крупномасштабное мировосприятие диссидента 60х годов. Эпиграфом избрал слова Блока " Но и такой, моя Россия, ты всех краев дороже мне"...

Думаю, что в крови у нас всех есть что-то притягивающее к безумию несчастливой страны.

Дорогой наш друг, что-то скучаю по Вас... Быть может, творческим духом Вы останетесь неотделимы от нашей проклятой действительности. От могилы в Деревне.

Храни Вас Господь - мы с Вами наедине - "...во дни печальные великого поста"...

Ваша Роза

***(1994)

Дорогой духовно близкий человек, Володя!

Не могу выразить благодарность Судьбе, сведшей нас с Вами. Веселия душевного Вам, наш друг! Будьте в себе уверены, не пугайтесь страхов, Вы можете очень многое и самое важное - сохранить Дух Божий в себе и в других. Храни Вас Бог!

Роза Марковна считала себя плохой матерью для собственных детей, "не домашней". Не нам судить об этом - и даже не ей самой... Могу только с определенностью утверждать,что ее существо и ее влияние ощущалось всеми вокруг именно как материнское в высшей степени, и если она и вправду не обладала достаточно типичным набором стандартных признаков домашней мамаши, то высочайшим образцом Матери духовной была безусловно - и для меня Ею именно стала.