Веселье
слушать передачу
Поделиться
музыка и юмор
(2)
смеяться и музицировать, музицировать и смеяться
Евгения Полянская:
Добрый день, дорогие друзья. В эфире «Музыкальная аптека».
Сегодня тема нашей программы...
Вера Бисенек:
Музыка и юмор.
Звучит пьеса «Смеющийся саксофон» Руди Видофта
Евгения Полянская:
Наверное, эта тема неисчерпаема, так же как и другие, уже звучавшие в эфире: «Музыка и дети», «Музыка и природа», помните?
К этим и другим темам мы будем периодически возвращаться. Итак, приветствуют вас авторы программы:
- психотерапевт, психолог, писатель и музыкант Владимир Львович Леви;
- Максим Леви, психолог и музыкант;
Музыкальный консультант программы – Вера Бисенек, звукорежиссер Михаил Максимов, редактор передачи Евгения Полянская. Итак – музыка и юмор.
Продолжает звучать музыка Руди Видофта «Смеющийся саксофон»
Максим Леви:
В начале сегодняшней передачи звучит пьеса «Смеющийся саксофон», которую сочинил и сыграл Руди Видофт – один из основоположников эстрадной школы игры на саксофоне. Руди Видофт научил саксофон смеяться, и саксофон превратился в короля джаза.
Вот как важно не быть серьезным. Человек учит смеяться музыкальные инструменты, а музыка учит смеяться человека, развивает чувство юмора, и тем оказывает большую психотерапевтическую помощь.
Вера Бисенек:
А само слово «юмор» в первоначальном значении связано не только со смехом, «юмор» – это значит вообще – настроение. Однако, прижилось это слово как обозначение насмешки, шутки, причем шутки доброй и дружеской. Не зря различают юмор и сатиру. А музыка может смеяться по-всякому: от легкой улыбки до оглушительного хохота; и вполне невинно, и совершенно издевательски.
Владимир Леви:
Смеяться и музицировать, музицировать и смеяться – вот две важнейшие человеческие способности. Человек, наверное, обладает ими с тех пор, как стал человеком как таковым. Видимо человечество научилось музицировать и смеяться, а заодно пить, курить и говорить, а главное – все одновременно. Вот так мы приобрели полный комплект необходимых человеческих качеств.
Максим Леви:
Действительно, музыка и юмор, музыка и смех идут рука об руку с древности. В античной Греции существовали два больших религиозных культа: Аполлона и Диониса. Аполлонийский культ славился сдержанностью и благопристойностью, а дионисийский, напротив, бурным выражением эмоций. И там была своя музыка. Гимны в честь Диониса назывались дифирамбами. Знаете, что такое «петь дифирамбы»?
Евгения Полянская:
«Петь дифирамбы» – это прославлять или хвалить кого-нибудь.
Вера Бисенек:
И не просто хвалить, а буквально визжать и захлебываться от восторга.
Максим Леви:
А потом дифирамб разделился на торжественную трагическую балладу и комическую песню. Так было положено начало и трагедии, и комедии. На празднествах в честь бога плодородия и виноделия Вакха, он же Дионис, звучали шутливые непристойные песни, и этим достигалась, как люди верили, победа производительных сил жизни.
Вера Бисенек:
Очень жаль, но послушать эти песни мы не сможем, ведь в античности не было даже нотной записи. Но веселый дух древних праздников жив поныне. Юмор проник во все слои академической, народной, эстрадной и джазовой музыки.
Ну что говорить, давайте лучше послушаем и повеселимся вместе с исполнителями.
Звучит песня «О, мама» Элисео Гренет
Владимир Леви:
Сейчас мы слышим знаменитую пьесу Элисео Гренет, напоминающую юность наших родителей… Называется она то ли «О, мама!», то ли «Мама Инесс»: есть разночтения в переводе названия. По нынешним меркам эта музыка звучит довольно невинно, вызывает разве что ностальгические воспоминания о временах наших дедушек и бабушек, а когда-то считалась ну просто ужасно неприличной, прямо-таки вакханальной. Где смех, там и грех, было такое старинное мнение. Сейчас мы думаем несколько иначе: смотря какой грех, и какой смех. Вот психологи считают, что даже для эротических переживаний нет худшего врага, представьте себе, чем смех. Но это касается, пожалуй, только физиологической стороны дела. И опытные люди говорят, что лучшее средство покорить девушку – это как раз ее рассмешить.
Звучит песня «О, мама!» Элисео Гренет
Максим Леви:
Сегодня мы с вами основательно пройдемся по джазу и околоджазовой танцевальной музыке. Ведь никакая музыка не умеет лучше смешить, чем джаз. А заодно я постараюсь объяснить: откуда эта смехотворность берется, и вообще, где и почему нужно смеяться. Есть ведь и в классической музыке прекрасно срабатывающие комические приемы. Моцарт изображал, как музыканты фальшивят, мажут мимо нот. Бетховен – как они играют якобы неритмично. А в джазе такие приемы основные, на них построено буквально все. Еще раньше в жанрах, из которых джаз вырос, широко использовались такие приемы. Вот, пожалуйста, псевдофальшивый блюзовый, плывущий звук.
Звучит музыкальный пример
Максим Леви:
…и общеизвестный прием: ломаный ритм, синкопы.
Звучит песня «Блюз гармоники и стиральной доски» Фултона Аллена
Максим Леви:
Блюз – это вообще уникальный жанр: трагикомический, или, как его называют, сладко-горький. И такое своеобразное интонирование, смешивающее мажорные и минорные тональности, символизирует то, что человек свои тяжелые переживания переплавляет в иронию, и тем самым от них избавляется...
Вера Бисенек:
По поводу блюза я слышала такое высказывание: это музыка, говорящая о том, что очень хорошему человеку ну очень плохо.
Продолжает звучать «Блюз гармоники и стиральной доски» Фултона Аллена
Максим Леви:
Звучит «Блюз гармоники и стиральной доски», автор и исполнитель Фуллтон Аллен, по прозвищу Слепой Фулер, человек, ослепший в детстве, которому музыка помогла не впасть в отчаяние. Действительно, среди блюзменов первых десятилетий ХХ века, классиков этого жанра, было много людей с очень тяжелой и даже сложной судьбой, многие из них были слепыми или иным образом покалеченными, а многие, надо сказать, сиживали в тюрьме.
Владимир Леви:
Так было во времена зарождения этого великого жанра, а теперь большинство блюзменов – вполне респектабельные и достаточно состоятельные люди. Так что им уже не так плохо.
Максим Леви:
Понять сущность смешного в музыке нам, как мне кажется, могут помочь труды некоторых мыслителей. Философ начала двадцатого века Анри Бергсон говорил, что смешно нам становится тогда, когда мы наблюдаем некоторую косность, инертность, какую-то негибкость поведения, вступающую в противоречие с обстоятельствами жизни. Смешон, как известно, человек бегущий, спотыкающийся и падающий, особенно лицом в торт, потому что он инертен.
Вера Бисенек:
И смешны так же некоторые, которые что-то упорно объясняют, талдычат про свое, когда их уже давно никто не слушает.
Максим Леви:
Спасибо, Вера, я понял намек, но я продолжу. Я сам сейчас споткнулся, так что давайте послушаем такую «спотыкачую» музыку. Еще в XIX веке на американской эстраде процветал музыкальный стиль, называвшийся «кейкуок». Он получил свое название в честь кекса, которым угощали американских менестрелей, тогдашних артистов эстрады. Представьте, они идут за этим своим кексом, слегка пародируя военную маршировку, то и дело сбиваясь с равномерного темпа, шагая не в ногу, потому что приняли рюмку чая. Кекс, без чая, как известно, не идет.
Звучит авторская композиция Юби Блейка, рэгтайм
Максим Леви:
Сейчас мы слышим рэгтайм, который был прямым и непосредственным наследником кейкуока. Кейкуок процветал в эпоху, когда еще не было звукозаписи. Имеющиеся нотные наброски полностью передать музыку кейкуока не в состоянии, потому что большинство тогдашних американских музыкантов были самоучками. Зато записей рэгтайма начала двадцатого века осталось много. Мы слушаем, как играет авторскую композицию Юби Блейк, легендарный дедушка джаза, проживший, без преувеличения, весь двадцатый век.
Продолжает звучать композиция Юби Блейка, рэгтайм
Максим Леви:
Музыкант, играя, еще отпускает шуточки, ничего не разберешь, но понятно, что очень смешно.
Продолжает звучать композиция Юби Блейка, рэгтайм
Максим Леви:
И мы тоже аплодируем создателям такой музыки, ведь смех помогает нам быть гибкими и приспосабливаться к потоку жизни, вечно меняющейся и никогда саму себя не повторяющей.
Звучат позывные «Музыкальной аптеки»
Евгения Полянская:
Итак, дорогие друзья, в эфире музыкальная аптека. Сегодня наша тема «Музыка и юмор». И напомню вам, что сейчас, что вы слышите голоса:
- доктора, психолога, писателя Владимира Леви;
- психолога и музыканта Максима Леви;
- еще один участник – Вера Бисенек, музыкальный консультант программы;
- редактор передачи Евгения Полянская»;
- и ничего сегодня не говорит, и даже не поет наш постоянный звукорежиссер Михаил Максимов.
Евгения Полянская:
Продолжаем тему.
Максим Леви:
В начале двадцатого века жили два мыслителя, написавшие очень интересные труды о психологии остроумия, смеха, юмора. Это Зигмунд Фрейд и Анри Бергсон. И происходило это как раз тогда, когда бурно развивался и стремительно шествовал по планете джаз, самое веселое из музыкальных искусств. Еще расцветало уморительное немое кино. Времена это были очень сложные, даже трагические: происходили мировые войны и революции, устанавливались диктатуры. Видимо, смех был особенно нужен людям. А психологи и философы, тем временем, объясняли природу смеха. Фрейд полагал, что каждая шутка позволяет вскрыть некие побуждения, которые у человека есть причины прятать, которые нельзя высказывать прямо. Как теперь говорят: «О чем вы думали, но боялись спросить». Эти побуждения, как правило, носят эротический или агрессивный характер. И когда такой тайный скрытый смысл иносказательного выражения сознается, появляется удовольствие, выражающееся в смехе.
Вера Бисенек:
А музыка – тоже великий иносказатель. И особенно в такой музыке, как джаз, бывает много такого, что пародирует агрессию, или что-то действительно пугающее: всякие плюхи, шмяки, бряки, рыки, визги, и прочее все в таком роде, что мы бы назвали в наше время спецэффектами.
Максим Леви:
Перед тем, как зазвучит следующая музыка, я напомню одну важную мысль – смех возникает там, где косность и повторяемость чего бы то ни было вступают в борьбу с изменчивостью и гибкостью. И частый случай, когда живой организм становится похож на механизм.
Звучит измененный голос Максима Леви:
«На механизм, на механизм, на механизм»
Максим Леви:
Или, наоборот, механическое становится похоже на живое.
Звучит измененный голос Максима Леви:
«На живое, на живое, на живое, на живое»
Максим Леви:
Очень смешно, когда эта цель явно не достигается. Механизм никогда не станет живым, это понятно. В музыке это встречается постоянно: голос подражает инструменту, а инструмент голосу человека или животных. И смешно бывает именно тогда, когда это не совсем удачное как бы подражание: или слышно, что инструмент подделывается под голос, или голос под инструмент… Сейчас мы услышим композицию, где комический прием уникален: инструменты постепенно будут вытеснять голоса. Давайте слушать и ловить моменты, когда это будет происходить.
Звучит песня «Да, Мистер Браун», автор Пауль Абрахам
Максим Леви:
Прозвучала песенка «Да, Мистер Браун» из одноименного кинофильма, автор Пауль Абрахам. Вы сейчас слышали, как смешно инструменты оркестра отхватывали, буквально откусывали от повторяющейся вокальной фразы по одному слогу.
Владимир Леви:
Столкновения инструмента с голосом, слияния неживого с живым, когда живое похоже на неживое, и наоборот – это, дорогие друзья, если задуматься поглубже, есть ведь не что иное, как психологическая защита от страха смерти. Да и вообще смех – мощнейшая психологическая защита и от страхов, и от печалей, и от депрессий, и от гнева. Музыка, и особенно юмористическая, как раз и снимает у нас и лишнюю злобу, и страх, и раздражение.
Максим Леви:
А еще эта музыка убирает лишнюю сентиментальность, чрезмерную поглощенность своими чувствами. И вот такой музыкальный пример мне очень хочется вам привести – это вольная обработка отрывка из оперы
«Евгений Онегин» Чайковского. Музыка там, конечно, прекрасная… Но все-таки из блистательного, насквозь ироничного пушкинского романа братья Чайковские сотворили нечто несколько…
Вера Бисенек:
Господин Леви, я вас попрошу, руки прочь от маэстро Чайковского, и тем более от Александра Сергеевича.
Максим Леви:
Хорошо, молчу. Вот обработка Исаака Дунаевского в исполнении артиста Леонида Утесова.
Звучит пародия на «Евгения Онегина» Чайковского, музыка Дунаевского, исполняет оркестр Леонида Утесова
Владимир Леви:
Да, слушая эти удивительные квакающие смеющиеся звуки, и вспоминая «Евгения Онегина», оригинал, подумаешь: ну до чего же могут дойти музыканты в издевательствах друг над другом! Но хочу подчеркнуть, друзья, что это всегда, как правило, добродушные шутки, ирония, и ими полна музыка и жизнь композиторов – и маленьких, и больших, и средних.
Если изъять из музыки юмор и смех, что в ней останется? В ней, конечно, многое останется, но это будет не полная жизнь, и, может быть, даже в чем-то ущербная. Дальше, в передачах о музыкальных обработках мы расскажем и о психологическом механизме перехода одной и той же музыки от одного звучания в другое, из одного эмоционального ракурса, измерения – в другие, совершенно неожиданные.
Психологически и практически это очень полезно, потому что таким образом музыка учит и нас совершенно разным отношениям к одним и тем же явлениям в жизни и к собственным переживаниям. Учит эмоциональной многозначности, учит свободе, внутренней свободе, а это есть общее стремление и музыки, и человека, и всякого искусства.
Так давайте же весело и свободно дослушаем эту очаровательную пародию Дунаевского на «Евгения Онегина» Чайковского, в исполнении Леонида Утесова и его оркестра.
Продолжает звучать пародия на «Евгения Онегина» Чайковского в исполнении оркестра Леонида Утесова
Вера Бисенек:
Ох, так и жду, что сейчас Максим скажет: «А вот еще философы говорили»…
Максим Леви:
Не дождетесь… до следующей передачи.
Вера Бисенек:
Давайте не будем больше разговаривать, а будем слушать и наслаждаться, слушать и улыбаться, слушать и смеяться!
Звучит композиция Дюка Эллингтона, исполняет Диззи Гиллеспи
Владимир Леви:
В заключение нашей передачи слушаем композиции Дюка Эллингтона, где солирует величайший трубач-юморист Диззи Гиллеспи.
Евгения Полянская:
Но все-таки сегодня выпуск «Музыкальной аптеки» подходит к концу.
Мы желаем вам добрых, веселых, смешных выходных.
До встречи в «Музыкальной аптеке»!
Звучит композиция Дюка Эллингтона, исполняет Диззи Гиллеспи
|
