Часть тела из четырех букв

"...Не дай мне Бог сойти с ума..."
Все относительно весьма,
и я шепнул бы: милый Пушкин,
когда судьбу не обмануть,
кидайся смело ей на грудь,
не брезгуй опытом психушки…
Здесь жизнь от пяток до макушки
свою вытряхивает суть
и в ложь ни волоска не прячет,
здесь только медицина врет,
а вольный дух ее дурачит
и вечность переходит вброд…

С психиатрией связана у меня сокровеннейшая струна жизни.

Дорожки судьбы ведут с двух семейных сторон.

В материнской родне были психически- и душевнобольные ( я эти два понятия с неких пор разделяю). Первая встреча с непостижимым недугом, душа к душе, произошла в 11 лет, когда заболела моя любимая двоюродная сестра Таня.. Ей было 13, это была девочка с душой чистой как артезианский источник, полная юмора и участливого благожелательства, с недетски глубоким умом. Чернобровая белокожая брюнетка с рассветным румянцем, почти красавица... Мы были с ней очень дружны и близки к любви.... Не мог знать я, не мог и помыслить, что через 7 лет она самовольно покинет мир.
Я был ее первым и единственным психотерапевтом, не вполне безуспешным – понял это потом, а тогда только отчаянно старался вдохнуть веру и волю к жизни, страстно разуверяя в том, что казалось мне простым заблуждением…

Я и сейчас какою-то детской частицей своего существа верю, что мог бы ее вытянуть из воронки, спасти. Если бы нашу дружбу не разорвали насильственно...

Другая дорожка – трагикурьезная . Дед по отцу, Израиль Леви, полуеврей-полунемец, сурово-простодушный блондин богатырского телосложения, слесарь-ремонтник, в первые послереволюционные годы направлен был на рабочую парт-учебу. После чего руководящие товарищи сочли его подготовленным к исполнению обязанностей прикрепленного секретаря парт-ячейки в известной всему миру московской психушке номер один – в той самой Кащенке...

Послушный велению пролетарского долга, дедушка Израиль отправился в пункт назначения. На третий день службы, во время утреннего обхода с главным врачом, какой-то идейно возбужденный больной вылил на его голову полное ведро свежего горячего киселя. Этого боевого крещения оказалось достаточно. Просек дедушка, что партийная карьера не для него. Подал рапорт об откреплении по состоянию психздоровья. Подался опять в слесаря. Психздоровье потом у него и вправду разладилось – на 54 м году жизни в состоянии острой депрессии покончил с собой.
Карма, оказалось, упрямая вещь. Именно в эту клинику, спустя 29 лет(полный цикл психовозбуждающей планеты Уран), был направлен на свою первую самостоятельную работу и я, Леви-внук.

Итак,
больница Кащенко
и первый
мой пациент...
Мой.
Настоящий.
Внезапно отказали нервы…
А он, непьющий, некурящий,
простой советский шизофреник,
классически сложенный чайник,
мне обещал мешочек денег
за избавление от нянек:

– Иначе будем в дураках!..

Избитого, в одних носках,
его доставили по скорой.
Он дома всюду вешал шторы,
в непроницаемых очках,
покрытый кожею гусиной,
сгибаясь, крался в туалет…

Был убежден,
что Бога нет,
но есть Психическая Сила,
вполне научная. Она
ему кастрацией грозила,
внедрялась в мозг, лишала сна,
бранила голосом отцовским…

Он никому не доверял
и с наваждением бесовским
боролся сам: расковырял
квартирный свой электросчетчик
(считал, что там сидит наводчик),
и наконец, противогаз
надел, но он его не спас –
агенты воду отравили
какой-то жуткой жидопастой…

Он жил в своем бредовом мире,
считал себя Фиделем Кастро,
племянником Мао Цзедуна,
профессором Джордано Бруно,
блюстителем гражданских прав,
и был во всем отчасти прав…
– Насчет моих галлюцинаций
в Совет Объединенных Наций
прошу вас, срочно позвоните,
не верьте вражеским угрозам,
а за настырность извините
и не воздействуйте гипнозом,
не поддаюсь!!!

– Да что вы… что вы…

– Ага! Попался, хрен моржовый!
Гипнотизер, ха-ха! Видали
таких в гробу! Своим навозом
все зодиаки закидали!
А я не дамся! Я гипнозом
владею сам! Я под экраном!..
Ща как проткну тебя тараном!
Щща ка-а-ак гипнотизну!
Бараном, блин, станешь!
Ты и есть баран,
шпион звезды Альдебаран!
Ну, что уставился?..
Два метра
в нем было росту, центнер веса,
стеклянный взгляд, как у осетра,
мускулатура Геркулеса,
а голос тонок… Сей ребенок
себя любить не догадался,
боялся, как гадюк, девчонок…
В палате страшно возбуждался –
в часы, когда гулял синдром,
его вязали впятером,
а он как вепрь освобождался…

Я был боксер, валил иных,
но никогда не бил больных.
Он ухватил меня за шкирку,
поднес кулак под носопырку
и – блямс!..
С тех пор мой нос – тупой.

Сему способствовал запой
дисциплинарного состава.
Начальство не имело права
меня к больному подпускать
без ПЕСТУНА – да где ж сыскать.?
Ушел в ближайшую канаву
портвейном горло полоскать...
Дееспособных санитаров
там, в буйном, было два всего:
«Пестун» Василий Сухопаров
и Николай Недоброво,
два уголовничка-садиста.
Работали со вкусом, чисто,
но если брали на хомут,
еще не получив зарплаты,
то мог случиться и капут.
Из наблюдательной палаты
и Николая черт унес:
его в тот день пробрал понос…
Так путь к народному здоровью
я окропил своею кровью
и оттого столь тупонос.

Что этот бедный параноик
во мне просек?..
Не до гипноза
мне было, я дрожал как бобик.
А в нем барахталась заноза
души – она в мозгу
вращалась, в замкнутом кругу
ворсистых
мысленных
цепочек…

Российская шизофрения
имеет характерный почерк:
как будто небо накренили,
и сам Господь строчит донос
себе на собственное имя…
Он древен как язык угроз,
он жил и в Иерусалиме,
и во втором, и в третьем Риме,
он врос в московский наш мороз –
тот злой наследственный гипноз,
владевший предками моими
и мною в детстве – миф-ублюдок,
смешавший истину и вздор
в кровавом трансе – красный вор,
скрестивший веру и желудок
попам и ксендзам на позор…

А в жизни личной предрассудок –
сильнейший наш гипнотизер,
но это понял я позднее,
хлебнувши славы полным ртом…

Тот пациент мне стал роднее
родного брата, он потом
меня признал, просил прощенья,
а я его благодарил
за то, что он мне подарил
восторг врачебного крещенья…

ФИГ

перевод улыбки,
замеченной при беседе с больным

Бедный Доктор! Устал притворяться!
Я вступаю охотно в игру,
помогаю вам – рад стараться –
зарабатывать на икру:
хехихо?!
Психотворные средства
возбуждают химический смех.
Вы привыкли насиловать детство.
Вас привыкла насиловать смерть.

Как вы лжете и ржете довольно,
как козлите в присутствии дам…
Доктор, Доктор! Мне больно! – мне больно,
только я эту боль не отдам.

Я ваш верный больной, Шизофреник
божьей милостью, ну, а вы –
Страж Здоровья, блюститель Ступенек,
надзиратель моей головы
и ума моего парикмахер.
Я ломаюсь под вашим клише,
но могу отослать вас и на фиг,
что и делаю, только в душе:
затеваю то жмурки, то прятки,
то свой пенис пасу на лугу,
и бредочки мои как лошадки
спотыкаются на бегу…

НЕВОСТРЕБ

рассказ пациента

Поместил объявление:
ОТДАЮ ЖИЗНЬ БЕСПЛАТНО
кому угодно, любым заезжим гостям.
Условия: 1) не выводить пятна,
2) брать всю, а не по частям.
Телефон, адрес, имя.

И что ж?.. Телефон молчит.
В дверь никто не звонит, не стучит.
Так все тихо кругом, такая стоит благодать,
что и имя свое начал я забывать…

В мозгу догадка шевелилась – злая,
пустая, как кремлевская казна:
никто на свете никого не знает,
а главное, никто не хочет знать...

Дал еще объявление:
ПРОДАЕТСЯ ДУША
очень дорого, хоть и не хороша,
для любого использования на тонком плане
при условии исполнения всех желаний
душепродавца на плане толстом.
Депозит фонда “Благая весть”.
Лицензия номер шестьсот шестьдесят шесть
дробь девяносто.

Облом.
Просыпаюсь утречком, а мой дом
шестизначным обвит хвостом:
человеческие сыны и дочери
набежали в очередь
за душой.
Вскочил быстро – не будь лапшой –
и привычным своим маневром
встал первым.

Стоим. Тары-бары…
И тут подъехали санитары,
запихивают в психовоз.
Одному в челюсть, другому в нос –
нокаут есть, есть нокдаун,
но третьему волкодаву
за горло меня ухватить удалось,
и сознание прервалось…

Еду связанный. Спрашиваю:
– Ребята, вы знаете, что такое душа?
– Знаем, знаем. Из-за тебя
все соседи стоят на ушах,
вот в чем дело.
Хотел взять нас на испуг?
Душа – это, парень, часть тела
из четырех букв.

ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ЭПИКРИЗ

выписка из болезни истории (sic) номер 1917

“…и психиатр, наемный друг…”
Евг. Евтушенко

Нет, Женя, врач больным не друг,
мы нервы тратим экономно.
“Наемный бог” –
не режет слух?
Не выглядит слегка нескромно?.

Когда история – урод,
душевно болен весь народ:
и психиатра, и хирурга
в стране, где все наоборот,
прибрал к рукам театр абсурда.

Для нас – кому привычна жуть,
кто в рупь свою засунул суть –
болезнь есть способ жить и выжить,
она же крест,
она же путь.
Но жаль, что дух как тряпка выжат.
Пора действительность принять:
нам больше не на что пенять,
самих себя перехитрили.
Умом Россию не понять
без помощи психиатрии.

Блажен покой, когда, закрыв окно
в ненастный день мы остаемся дома.
В ком нет металла, тем и суждено
пожаловать на склад металлолома,
тех гнут и мнут, и плавят как хотят,
пока не отольют искомой формы.
О, сколько нас, уступчивых котят,
пошло на шапки за доступность корма…

Другие с детских лет входили в роль
Живущих Вроде, Якобы и Какбы,
неся себя как знамя и пароль,
дабы пройти сквозь строй абракадабры.
Всю жизнь раба выдавливать по капле,
ругаться матом, кушать алкоголь –
о, как самим себе мы надоели...
«Умри сегодня ты, а завтра я» –
блатные васьки слушали да ели,

а в темноте неслышимо звенели
невидимые струны бытия...